Летний дракон. Первая книга Вечнолива
Шрифт:
Что-то с силой ударило меня в спину. Я стукнулась подбородком о камень, упав, и откатилась в сторону.
В нескольких шагах от меня стоял облаченный в темную одежду человек, опускающий арбалет. Намотанная на голову ткань скрывала все, кроме глаз – светлых, странных. Человек пробормотал что-то неразборчивое и вытащил из колчана болт.
Я вскочила на ноги, сильно дрожа, и мгновенно осознала, что у меня есть один-единственный шанс. Я не смела промахнуться. Незнакомец замешкался в попытке взвести арбалет, и я вскинула свой. Светлые глаза распахнулись, незнакомец отшатнулся и, бросив арбалет,
Он бросился вперед. Я попятилась и упала, выставив руку в слабой попытке защититься. Но он рухнул на колени, и удар его клинка пришелся в землю. Незнакомец вздрогнул, уставившись на меня, и повалился на бок. Он обессиленно потянулся, пытаясь поймать мою левую ногу, и я поспешно отползла подальше. Он еще несколько мгновений хватал воздух, после чего глухо застонал и обмяк, словно брошенные мехи. Он не двигался, глядя на свою пустую ладонь с изумлением в бесцветных глазах.
Прежде чем я смогла перестать глазеть на него и хоть что-то сделать, прошла, казалось, целая вечность.
Наконец, я пришла в себя. Из-за падения ткань сдвинулась, открывая лицо противника. Кожа незнакомца была мертвенно-бледной, полупрозрачной, как молоко. Глаза – бледно-лиловыми, цвета устричной раковины. Из-под ткани выбились белесые пряди.
Я никогда не встречала таких людей, но слышала истории о них.
Это был хародиец, из тех бледных, как призраки, северян, что вели войну с Гурвааном. Народ, что использовал в битвах Ужасов. Здесь, в горах Гэдии – моей родной провинции.
Ребра слева, под рукой, ужалила острая боль. Я коснулась их и с удивлением ощутила нечто теплое и влажное. Пальцы испачкались кровью. Я с трудом стянула заплечный мешок и глянула на его внешнюю сторону.
Из куска оленины торчал арбалетный болт. Он пробил мешок насквозь и полоснул меня по ребрам, ниже лопатки. Если бы его не замедлило мясо с костью в середине, то он вонзился бы мне прямо в позвоночник.
Меня затрясло. Руки ослабели, ноги обмякли. Голова закружилась. Я хотела выдернуть болт из мешка, но острие застряло в мясе. Я бросила попытки – туман в голове мешал соображать. Мой болт по самое оперение вошел в грудь хародийца. Я снова на него глянула. Из уголка рта текла тоненькая струйка розовой слюны. По глазному яблоку проползла муха. Я отпрянула, содрогнувшись. Но, несмотря на отвращение, я догадалась забрать его арбалет – большего размера, чем мой, – и сняла с его ремня колчан.
Хародиец казался юным, наверное, на пару лет старше меня. Я в отчаянии попятилась обратно к развилке. Дрожащими руками взвела и зарядила оба арбалета, а затем повесила их себе на плечи. Я чувствовала себя одновременно глупой, виноватой, взвинченной и перепуганной. И я медленно спустилась к пещере.
Все было тихо – за исключением шума воды и треска, с которым птицы вырывали из туш плоть. Я опять оказалась одна. Песчаный пол пересекала трещина, из которой текла вода. Ручей! Я рухнула на колени – арбалеты стукнулись об пол – и зачерпнула воду ладонями. Все случилось так быстро, но я уцелела. Вспышка страха померкла, но в голове продолжали мелькать картины произошедшего…
Я убила человека. Я раз за разом как наяву видела муху, ползущую по немигающему глазу. Меня рвало в ручей до тех пор, пока желудок не опустел. Я вытерла губы влажной ладонью. Сдержала позывы. Выпила воды, и меня снова вырвало.
Я сдвинулась на несколько футов вверх по течению и, умывшись, полоскала рот до тех пор, пока не избавилась от кислого привкуса. Потом просидела на месте несколько долгих минут, дрожа, всхлипывая и плача.
Выпила воды и сумела удержать ее в желудке. Наконец догадалась наполнить бурдюк.
Я покрылась холодным потом, но дрожь мало-помалу унималась, хоть слезы и продолжали литься. Тут не только браконьерствовали.
А такое мне явно не по зубам. Нужно вернуться домой, рассказать все отцу…
Но я не могла повернуть назад. Для меня там ничего не осталось. Со мной свяжут и эту мерзость. Беллуа использует ее, чтобы припереть отца к стенке. Меня против воли увезут в Авигал к судьбе, ведомой лишь Авар. Я очутилась в ловушке.
Оставался по-прежнему лишь самый простой выход: найти дитя. Собрав вещи, я шагнула к тропе, но вдруг уловила звук. Из долины, не так далеко… приглушенные голоса и стук. Скрип колес…
Крики птиц над головой стали громче. Я подкралась к краю и глянула вниз.
По склону спускались недавно прорубленные в пролеске колеи для повозок. У подножия скал стояли мужчины в таких же свободных, темных одеяниях, что и напавший на меня хародиец. Некоторые были вооружены кривыми мечами, другие – странными алебардами с изогнутыми крюком лезвием. За людьми виднелась повозка, которую тянули два ослика. Нагружена она была человеческими телами, завернутыми то ли в покрывала, то ли в плащи – как и те, в пещере. Я убила человека, которого приставили их охранять.
Мне нужно было оттуда убраться, причем как можно быстрее. Бежать в пещеру – плохой план. Я без фонаря, да и понятия не имела, что еще там обнаружу. И мысль о том, чтобы вновь увидеть ту резню, только заставила мой желудок сжаться в спазме. Но если я не смогу выбраться, если они меня найдут…
Чуть ниже, совсем неподалеку, звериная тропа пересекала колею и уходила к плато. Если никто не поднимет голову в неподходящий момент, я вполне могла бы успеть проскочить. Низко пригибаясь и не сводя взгляда с повозки, я осторожно двинулась вперед, однако новый звук заставил меня прирасти к месту. Я в страхе прислушалась. В любое другое время, в любом другом месте его крик был бы частью невинной игры, чем-то столь же примитивным, как необходимость позвать на ужин. Но здесь это была катастрофа. Я спряталась за валуном.
Сердце ушло в пятки.
Он как-то разгадал мой план, пробрался за мной по пятам и в какой-то момент обогнал.
И я снова его услышала – голос доносился откуда-то с юго-запада, со стороны плато, громкий и настойчивый.
– Ма-а-айя-а-а-а!
Меня звал Дариан.
15
Хародийцы уставились на обрыв, из-за которого доносился голос Дариана. Я этим воспользовалась и рванула к тропе, не оглядываясь и не проверяя, заметили ли меня. Как только они скрылись за острой кромкой плато, я изо всех сил припустила по тропинке.