Летний прилив
Шрифт:
Осматривая поверхность Тектона, Ребка не обнаружил свидетельств приближающегося Армагеддона. Ошибка его было естественной и легко объяснимой. Ему следовало бы заглянуть поглубже, и тогда, возможно, в нем зародилась бы искра понимания истинной природы Летнего Прилива.
Когда аэрокар пошел на посадку, усилившийся ветер с визгом гнал по поверхности планеты настоящие пыльные волны. Ребка посадил его прямо в этот прибой, полагаясь, что микроволновые сенсоры предупредят его о слишком больших камнях, которые могут пропороть днище. Все прошло достаточно гладко, но тут возникла другая проблема: поисковый пеленгатор говорил ему, что аварийный маяк находится прямо перед ним, менее чем в тридцати метрах. Но детектор массы настаивал, что по крайней мере в радиусе трехсот метров нет ничего похожего по размерам на аэрокар или космический корабль. Вглядываться в песчаную бурю было бесполезно. Прямо перед носом аэрокара, в какой-нибудь дюжине шагов
Ребка снова проверил пеленгатор. Сомнений в местонахождении маяка не было. Он прикинул направление и расстояние от дверцы аэрокара, посидел еще минут пять, прислушиваясь к вою и ударам песчаной бури, но надежда, что ветер хоть немного стихнет, не оправдалась.
Ветер продолжал дуть с прежней силой. Видимость никак не улучшалась. В конце концов Ребка надел очки, респиратор, теплозащитный комбинезон и осторожно открыл дверцу. По крайней мере такая обстановка была ему не в диковинку. Завывание ветра, перегретый и мерзкий на вкус, почти ядовитый воздух – все как дома. С этим от сталкивался в детстве на Тойфеле.
Он шагнул наружу.
Сила, с которой бил ветер с песком, казалась просто невероятной. Тонкие частицы проникали в самые крохотные отверстия его комбинезона, забивались в каждую складочку, впивались в тело.
В первые же секунды он ощутил на губах похожую на тальк пыль, просочившуюся сквозь респиратор. Миллионы крошечных острых коготков впивались в него, царапали, тянули за одежду. Он упал духом. Здесь было гораздо хуже, чем на Тойфеле. Неужели можно выдержать эту трепку, хотя бы час? О пыльных бурях Перри, увлеченный своими вулканами и землетрясениями, его не предупредил. При такой активности атмосферных потоков этой планеты не надо было никаких землетрясений, чтобы сделать ее непригодной для жизни. Ветер с песком, под которым невозможно дышать и от которого никуда не убежишь, справится с любым смельчаком.
Удостоверившись, что страховочная веревка крепко привязана к корпусу аэрокара, Ребка наклонился вперед – буквально лег на ветер – и двинулся в путь. Маяк возник перед ним внезапно, когда до него оставалось меньше четырех метров. Неудивительно, что детекторы массы не зафиксировали его! Он был просто малюткой… самая маленькая сигнальная ячейка, которую ему когда-либо доводилось видеть, квадрат тридцати сантиметров и толщиной не более двух-трех. Из центра его торчала короткая толстая антенна. Стоял он на пирамидке из камней на маленьком пригорке. Кто-то позаботился, чтобы этот слабенький маяк был заметен издалека.
Кто-то. Но кто? И где этот кто-то сейчас? Если это близнецы и они оставили маяк, а сами пошли пешком искать себе убежище, то шансов выжить у них очень мало. Человек без специального снаряжения не пройдет в этом аду и сотню метров. Их задушит забивающаяся в легкие пыль.
Но, может быть, они оставили записку? В каждом маяке имеется специальный ящичек для сообщений. Если они ушли не так давно…
«Мне просто хочется так думать», – сказал себе Ребка, снимая перчатку и протягивая руку к откидной панели у основания маяка. Он принял сигнал бедствия около часа назад, однако, кто знает, сколь долго посылал маяк свои призывы до того, как их заметили?
Он сунул руку в узкое отверстие. Но как только кончики пальцев коснулись металла, его пронзила жуткая боль. Мучительный спазм пробежал по руке и дальше по всему телу. Все мускулы свело судорогой, причем так быстро, что он не успел даже вскрикнуть. Вытащить руку он не мог и, сложившись вдвое от боли, буквально прирос к маяку-ловушке.
«Нейрогенератор», – промелькнуло у него в голове, и тут же его настиг новый болевой удар, еще сильнее первого. Он не мог вздохнуть. Теряя сознание, он успел только с яростью подумать, какая же все это глупость – и его назначение, и этот дурацкий Тектон, и, главное, какой глупец он сам. На себя он разозлился больше всего.
Он проявил чудовищную глупость, и теперь это его убьет. Опасная Атвар Х'сиал свободно гуляет по Тектону. Он знал об этом еще до посадки, и все-таки повел себя как ребенок на пикнике, не подумав даже о простейших мерах предосторожности…
«Я же хотел помочь».
Ну и что? Его рассудок отверг это извинение, когда волна боли скрутила его тело и обожгла мозг в третий и последний раз.
«Ты часто повторял: глупец, позволивший себя убить, помочь никому никогда не сможет…»
И теперь он никогда не узнает, как выглядит этот, черт бы его побрал, Тектон во время Летнего Прилива. Планета выиграла, а он проиграл.
Взметнув песчаную волну, ветер торжествующе взвыл над его бесчувственным телом.
16. 7 ДНЕЙ ДО ЛЕТНЕГО ПРИЛИВА
АРТЕФАКТ: СЛОН ВКА N_859
ГАЛАКТИЧЕСКИЕ КООРДИНАТЫ: 27548,762/16297,442/-201,33
НАЗВАНИЕ: Слон
МЕСТОПОЛОЖЕНИЕ (ЗВЕЗДА/ПЛАНЕТА): Кэм Х'птиар/Эмзерин
УЗЛОВАЯ ТОЧКА БОЗЕ-СЕТИ: 1121
ПРИБЛИЗИТЕЛЬНЫЙ
ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЯ. Открыт в ходе приборной разведки в 4553 г. до Э. Кекропийский исследовательский флот совершил первичный облет С. и его непосредственный осмотр в 3227 г. до Э. Участники той же экспедиции осуществили высадку и проникновение внутрь С., а также измерили его физические параметры (см. ниже). Последующие экспедиции совершили первый траверс С. (2068 г. до Э.), пытались наладить связь с ним (1997, 1920, 1883 гг. до Э. безуспешно), отбирали для исследования пробы его вещества (1882, 1551 гг. до Э.). При каждом последующем посещении отмечались медленные изменения физических параметров и внешнего вида. Постоянная кекропийская станция наблюдения (станция «Слон») основана на Эмзерине (на расстоянии четырех световых минут) в 1220 г. до Э. Наблюдатели-люди впервые появились на станции через 2900 лет, в 1668 г. Э. Этот артефакт находится под постоянным наблюдением в течение пяти тысяч стандартных лет.
ФИЗИЧЕСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ. С. представляет собой удлиненную аморфную газообразную массу длиной приблизительно четыре тысячи километров. Ширина его нигде не превышает девятисот километров. Однако фактически это не газ, а сложная структура, состоящая из взаимосвязанных стабильных полимерных волокон и проводящих каналов. Как целое, она обладает высокой электро- и теплопроводностью (некоторые части – бесконечной, т.е. являются сверхпроводящими).
Опыты по активному воздействию позволили установить, что С. реагирует на любое внешнее возмущение, но затем возвращается в первоначальное состояние с временем релаксации около двадцати лет. Физическое восстановление или ремонт производится за счет посекционного репродуцирования с использованием любых внешних материалов (например, кометных фрагментов), катаболически и анаболически превращаемых в нужные компоненты. Местные перепады температуры выравниваются до температуры основного тела 1,63 К, что соответствует применению в качестве теплоносителя жидкого Не-II. Механизм поддержания температуры ниже 2 К неясен.
Отверстия в С. (включая скважины после отбора образцов длиной до двадцати километров, а также сквозные продольные каналы) замещаются изнутри, с соответствующим небольшим изменением внешних размеров. Внешняя форма поддерживается постоянно. Впечатление о том, что С. аморфен, явно ложное. Если никакого вещества не добавляется или не удаляется из основного тела, размеры, и форма С. остаются неизменными с точностью до долей миллиметра в любом направлении.
ПРЕДПОЛАГАЕМОЕ НАЗНАЧЕНИЕ. Является ли С. живым существом? Имеет ли С. сознание? Споры об этом продолжаются по настоящее время. Сегодня общее мнение склоняется к тому, что С. является единственным действующим артефактом с ограниченной способностью к самовоспроизводству. Любая удаленная его часть медленно становится инертной, по мере того, как уменьшается проводимость, и система теряет свой сверхстабильный характер. Если С. живое существо, то полный отклик его на внешнее воздействие слишком велик (сотни лет), что подразумевает чрезвычайно медленный метаболизм.
Независимо от того, обладает ли этот артефакт самосознанием, следует отметить, как явление безусловное, что С. способен функционировать и как целое, и как фрагмент в качестве компьютерного устройства общего назначения. После пионерских работ Демерля и Трассига С. широко используется для решения задач, связанных с накоплением и хранением громадного объема информации и ее обработки со средней компьютерной скоростью.
Если С. является разумным и осознает себя как единое целое, то понятие «назначение», «цель создания» к нему неприменимы. Необходимы более тонкие тесты его способности к самосознанию.
– Это похоже на охоту за сокровищами, – сказал Грэйвз, медленно шагавший впереди с заложенными за спину руками и напоминавший сейчас задумчивый скелет на полуденной прогулке. – Старая игра детских праздников. Помните?
Макс Перри уставился ему в затылок. Он вырос на планете слишком отдаленной и суровой, чтобы позволять себе роскошь детских игр и праздников. Главным сокровищем для него была еда. А самой замечательной игрой, о которой он только и мог сейчас думать, несомненно, выживание.
– У вас есть улики и подсказки, – продолжал Грэйвз. – Первая из них – маяк. Затем указатель, затем тайные пещеры. А затем… если вам повезет… само сокровище!
Аэрокар приземлился на разрушенном эрозией плато, в пустынном районе между тысячей Озер и внешней границей Пятиконечной впадины. Мягкие скалы были изъедены здесь глубокими туннелями и округлыми ямами, словно податливая глина, которую месил стареющий гигант, тыкая то туда, то сюда ревматическими пальцами. Эти метровые дыры были хаотично разбросаны по поверхности плато, некоторые почти вертикальные, глубокие, а некоторые такие мелкие и сглаженные, что их перешагнешь и не заметишь.