Летний сад
Шрифт:
– Как сейф, товарищ генерал. Орден Красной Звезды и батальонная разведка.
– А дальше?!
– Дальше все, как в балете. Он по ней сохнет, всюду, как тень, ее сопровождает. Вот и вся драматургия.
– Вся? Что же, чем проще – тем лучше… Постой, а чеснок-то зачем? – Генерал встал из-за стола и подошел к молодому сотруднику.
– На всякий пожарный, товарищ генерал. Вдруг понравлюсь, а так – с гарантией.
– Да, настоящий ты, Гладышев, театральный деятель, – генерал, первым протянув руку, крепко пожал пятерню сотрудника. – Ну, удачи тебе, Андрей Сергеич!
– Служу Советскому Союзу!
Это был десятый по счету день рождения Джейн Болтон. Проснувшись, девочка увидела аккуратно разложенные на прикроватном кресле обновки: платье с пышной – «Как у принцессы, дедушка», – многослойной пачкой из бледно-розового атласа, того же цвета туфельки с серебряными пряжками, нежно-кремовые боди на узких бретелях и тяжелые, плотные на ощупь шелковые алые ленты.
Сердечко девочки радостно затрепетало. Босиком, в одной ночнушке, Джейн выбежала из спальни и побежала к кабинету деда. Она быстро спустилась по старинной лестнице с резными перилами, оставалось только повернуть за угол широкого коридора, как вдруг она услышала громкий и сердитый голос сэра Огастеса:
– Дэннис, вы немедленно покинете не только Фаррагут, но и Англию вообще! Дочь я вам отдал и бесконечно сожалею об этом. Внучки вы от меня не получите, пусть даже Шестой флот подойдет к берегам Британии. Никаких дискуссий!
– Боюсь, дорогой тесть, что судебное решение будет посерьезней авианосцев! – Джейн не знала голоса отца, да и внешность его была знакома девочке только по фотографиям. Она прижалась к стене и испуганно замерла.
– Вы жаждете судебного разбирательства, мистер Болтон? Вы его получите. Разрешите только напомнить вам, что Джейн – британская подданная. А коль скоро это так, то и дело будет слушаться в Королевском суде! – В голосе деда звучал металл.
– От этого обстоятельства выиграют только мои адвокаты. Но на деньги в данном случае – наплевать, – Болтон говорил решительно и уверенно.
– Допускаю, Дэннис, что на деньги вам плевать. Позволю себе лишь заметить, что по законам Соединенного Королевства вы не сможете притащить ребенка в суд и устроить там традиционное для Америки шоу. Слушание будет закрытым, и меня ничто не удержит от соблазна представить суду подлинные документы, открывающие истинное лицо Дэнниса Болтона.
– Сэр, я разведчик, и скомпрометировать меня обстоятельствами моей профессиональной деятельности практически невозможно. Возникнут серьезные проблемы, и в первую очередь у вас, сэр.
– Разведчик?! – раздались звуки тяжелых шагов деда. – А на этих снимках, надо понимать, зафиксированы моменты разведывательной работы? Грязный мужеложец! Убирайся вон из моего дома и из Англии…
Это было третье по счету открытие Джейн Болтон.
Студенческая молодежь Ленинграда в вопросах взаимоотношения полов, на взгляд Джейн, не была ни излишне озабоченной, ни пуритански настороженной. Знаменитое «Не циклись!» лучше всего описывает не легкое, нет, а, скорее, сбалансированное отношение будущих педагогов и инженеров, медиков и ученых абсолютно ко всем аспектам их новой взрослой жизни. Оно полностью совпадало с ее взглядами на начало взрослой жизни. Учебные кредиты, карьера и выгодные связи, мезальянсы и внушительное количество партнеров как дежурный атрибут самоутверждения – все это осталось по ту сторону «железного занавеса».
Интерес девушки к представителям противоположного пола у себя на родине и во время поездок на континент, собственно, и «интересом» нельзя было назвать. Существовало естественное, согласно биологии и физиологии, любопытство, по которому, как танком по клеверному полю, проходили спонтанные попытки сближения с определенной целью.
Разочаровавшись в оксфордских и кембриджских кавалерах, которые, по твердому убеждению Джейн, пытались справиться с половым возбуждением при помощи алкоголя, а не более естественных действий, она решила приобрести первый сексуальный опыт на континенте.
Но ни в романтическом Париже, ни на побережье чувственного Портофино, «не задалось». Девушка уже было махнула рукой на окончательное «прощание с девством», решив представить все естественному ходу событий, как случайная встреча в Будапеште все расставила по своим местам.
Она была последней посетительницей гостиничного бара. За стойкой медленно перетирал бокалы молодой, не лишенный приятных черт венгр. Обстановка – освещение, музыка и все прочее, включая пряные и маслянистые запахи дорогого алкоголя, – располагала к романтическим размышлениям. Потом внезапно вспыхнул верхний свет. Джейн обернулась. В дверях бара стоял старший консьерж будапештского «Хилтона», живая легенда венгерской столицы, известный в прошлом спортсмен Дьердь Белаши.
– Извините, мисс, – по-офицерски четкий, короткий кивок головы. – Я не думал, что кто-то из посетителей находится в баре. Еще раз – извините!
В помещении вновь воцарилась романтическая атмосфера, а Белаши, коротко переговорив о чем-то с барменом, в скором времени ушел.
Джейн, которую внезапная световая атака сбила с меланхолического настроения, пыталась побыстрее расправиться с коктейлем. Но спиртное упрямо не желало заканчиваться. Бармен обходил столы, расставляя чистые пепельницы, и наконец добрался до столика, за которым сидела девушка.
Венгр был сантиметров под сто восемьдесят, но первое, что бросилось в глаза Джейн, был огромный напряженный бугор под обтянутым тонкой черной тканью барменским гульфиком. Она от неожиданности втянула через соломинку большой глоток. Алкоголь тут же ударил в голову, вместе с ним пришли кураж и безудержное любопытство.
Девушка подняла глаза. Бармен, улыбаясь, смотрел на нее и что-то говорил по-венгерски. Понять этот язык было выше ее способностей, а самое главное – противоречило ее желанию. Тонкая девичья рука смело потянулась к вздувшемуся гульфику, и подушечки пальцев осторожно погладили ткань.
Решение, как ретроспективно понимала Джейн, в тот момент принимала не она, а бесенок, дремлющий в каждой женщине до определенного часа.
Быстро и сильно притянув к себе барменский торс, ее руки с ловкостью фокусника разобрались с ремнем, змейкой и трикотажными плавками.
Зрелище было впечатляющее…
Дальнейшие действия не были осознанными. Лишь неожиданно четкие ощущения говорили Джейн, что все происходит именно с ней.
Внезапный холодок кондиционированного барного воздуха, звонко лопнувшая ткань трусиков и груди, прижатые к лакированной столешнице……Чуть пошатываясь, она брела по коридору.