Летняя гроза
Шрифт:
С большим облегчением Гроза передала Дору Скользкому Бобру.
— Обращайся с ней хорошо, — сказала она на прощание, выходя из вигвама с застывшей на губах улыбкой.
Дора осталась единственной недовольной этой сделкой, все же остальные были очень рады, а больше всех — Гроза, которая давно хотела от нее отделаться.
Несколько дней спустя в лагерь неожиданно приехал Джереми, ведя перед собой трех основательно нагруженных мулов.
— Какие еще ужасные новости ты привез на этот раз? — шутя, сказала Гроза вместо приветствия, глядя, как Джереми слезает с лошади.
Джереми широко улыбнулся в ответ, и его изумрудные
— Слава Богу, никаких! Я привез подарки. — Он жестом указал на нагруженных мулов. Войдя за нею в вигвам, продолжил объяснения: — Твои родители подумали, что ваши запасы уже истощились, и решили послать вам провизию. Как преданный друг, я вызвался доставить ее. — Усмехнувшись, добавил: — Правда, чуть не отморозил себе задницу во время этой поездки. Чертовски неудобное время для путешествия, скажу я вам.
Лежа на своей циновке, Вольный Ветер рассмеялся в ответ на колоритную речь друга.
— Добро пожаловать, Джереми! Садись погрейся у огня и расскажи мне о своей жизни.
Потрясенный зрелищем забинтованного воина, Джереми воскликнул:
— Что, черт возьми, с тобой случилось?!
— Вы тут с Ветром поговорите, — предложила Гроза, — а я пока позабочусь о твоих лошадях. И если среди твоих сокровищ найдется еще и кофе, я сварю всем нам по чашечке, когда вернусь.
Джереми с большим интересом и сочувствием выслушал рассказ Ветра о его встрече с гигантским медведем гризли, однако очень мало рассказал о своем собственном недавнем путешествии. Джереми не шутил, когда сказал, что чуть не замерз, пытаясь доставить им подарки. Он отправился в путь сразу же после праздников, зная, что предстоит нелегкий путь по глубокому снегу. К тому же он уже несколько месяцев не видел Летнюю Грозу и хотел убедиться, что в это тяжелейшее время года с ней все в порядке. Он охотно согласился доставить продукты в их лагерь.
Путь был унылым, но Джереми, все мысли которого были поглощены Грозой, этого не замечал. К первым числам февраля он уже почти добрался до Черных гор, как вдруг неожиданно разразилась жестокая снежная буря. Позднее из рассказов Ветра Джереми понял, что был застигнут врасплох тем же самым ураганом, что и охотившиеся воины.
Никогда в своей жизни Джереми не видел ничего подобного и надеялся никогда больше не увидеть, хотя ему часто приходилось сталкиваться с подобными природными явлениями.
Леденящий северный ветер гнал снег с такой силой, что Джереми не мог видеть даже впереди идущего мула. Да что там мул, он не мог различить даже голову собственной лошади! Когда через несколько минут Джереми почувствовал, что его лицо и руки онемели от холода, он понял, что должен срочно найти убежище. Ослепленный белым колючим снегом, окоченевший от холода, не слыша ничего, кроме дикого завывания ветра, уже не он сам, а его лошадь нашла спасительную поляну. Это были всего лишь заросли ежевики, заслоненные нависающими сверху соснами, но Джереми в ту минуту это показалось просто райским местом! Протолкнув свою лошадь и упирающихся мулов сквозь тугие прутья, окружавшие маленькое пространство, он увел их прочь от бушующей непогоды. Разгрузив мулов и сняв с лошади седло, он расстелил свои походные постельные принадлежности посреди четырех животных и накрыл лошадей попонами, одеялами и всем тем, что сумел разыскать, соединив их таким образом в одно целое. Затем сел на землю, чтобы ждать, и молиться, и думать о Грозе, постоянно гадая, сможет ли он выжить, чтобы снова увидеть ее дорогие черты.
Дрожа так, что у него стучали зубы, Джереми мрачно наблюдал, как свирепствует
В своем воображении он воскрешал все, что было связано с Летней Грозой, особенно то прекрасное время, когда она была еще совсем юной. Было поразительно, как легко мог он представить себе ее облик, золотистые глаза, сверкающие янтарным блеском. Он мог видеть упрямый наклон ее головы и длинные темные ресницы, оттеняющие ее глаза. Он видел черные волосы, но не заплетенные в косы, которые она носила последние два года, а свободно ниспадающие на спину тяжелыми темными волнами, блестящие, как вороново крыло, и нежные, как шелк.
В воспаленном мозгу Джереми возник мягкий, красиво очерченный рот Грозы. О Господи, эти манящие губы! Он смог снова почувствовать их сладость, как когда-то однажды. Джереми испустил стон, когда вспомнил об ее упругой юной груди, сжатой в его ладонях, о манящем покачивании ее бедер, о чудесном румянце на ее лице и о мягкой нежной коже.
Замерзающий Джереми только теперь полностью осознал, как много она для него значит и как сильно он ее любит. С радостью и печалью пополам он выпускал на волю свои самые тайные желания. Каждое ощущение, каждое воспоминание было для него бесценным сокровищем, которые он, как скряга, годами хранил глубоко в душе. Все эти невысказанные чувства теперь переполняли его сердце, и в своем воображении он говорил ей о любви. Она тоже отвечала ему любовью, но, к сожалению, это было только в его мечтах.
Внезапно Джереми очнулся. В первый момент, окруженный со всех сторон слепящей белизной, он подумал, что, наверное, замерз до смерти и отправился на небеса. Затем один из мулов фыркнул и зашевелился, и иллюзия исчезла. К тому же он чувствовал себя слишком замерзшим, чтобы быть мертвым! Коротко усмехнувшись, Джереми огляделся. Хотя по-прежнему стоял трескучий мороз, ветер все же утих. Всюду, словно прекрасная накидка, лежал нетронутый белый снег. Воздух был свежий и бодрящий, но настолько холодный, что почти обжигал легкие. Тем не менее, Джереми глубоко вздохнул. Хорошо еще, что остался жив!
На снег, возможно, было приятно смотреть, но чертовски трудно по нему ехать, в чем Джереми смог вскоре убедиться. Нескончаемыми часами он брел пешком, таща за собой спотыкающихся животных. Снег часто доходил ему до пояса, а сугробы могли укрыть всадника. Очень часто Джереми по-настоящему сомневался, сможет ли добраться до шайеннского лагеря или куда-нибудь еще в этой заснеженной пустыне. В самые тяжелые моменты, когда в нем начинало подниматься чувство жалости к самому себе, он спрашивал себя, будет ли Гроза оплакивать его смерть. И одна лишь мысль о ней заставляла его, преодолев отчаяние, идти дальше.
И вот однажды, когда Джереми уже окончательно выбился из сил, он вдруг заметил, что почти добрался до цели своего путешествия. Его охватило такое сильное чувство облегчения, что он оседлал лошадь и зарыдал. Он снова сможет увидеть свою тайную любовь. Он благодарил Господа за то, что он оставил его в живых!
Джереми остался, чтобы ухаживать за медленно выздоравливавшим Ветром. Гроза была очень благодарна ему за помощь. Теперь ей уже не нужно было охотиться самой, поскольку Джереми ездил на поиски пищи вместе с другими воинами. Кода Гроза была занята работой в деревне, Джереми часто помогал Ветру присматривать за детьми. Оставляя своего мужа беседовать с Джереми, Гроза теперь могла снова навещать своих подруг — удовольствие, которое она с недавних пор была лишена.