Летняя любовь. Подарочное издание дачных историй от Аси Лавринович
Шрифт:
– Поедешь в летнюю школу? – спросила я. – Я тут список сейчас составляю… Если ты поедешь, Даня Третьяков тоже.
Никита снова усмехнулся и ничего не ответил. Терпеть не могу в нем эту привычку. Он может запросто проигнорировать неудобный ему вопрос, оставив собеседника без ответа. Просто сделать вид, что ему это неинтересно, и все. Порой с ним совершенно невозможно нормально разговаривать!
– Что скажешь? – спросила я после некоторой паузы. От меня тоже просто так не отделаться. Отец вечно твердит, что нет на этом свете никого упрямее меня.
– Нет.
– Ты даже не подумал! Подумай!
– Хорошо, подумаю, – согласился Никита.
Я выдохнула с облегчением. Но Яровой тут же произнес:
– Подумал.
– Уже? И как?
– Нет.
– Ты невозможный человек! – взорвалась я, поспешно слезая с перил. Хотела добавить: «Вот поэтому я с тобой уже два года не общаюсь!» Но промолчала. Ни к чему бередить прошлые обиды, буду выше этого.
– Почему я вообще должен ехать в этот лагерь? – спросил Никита. Видимо, в игре был какой-то ответственный момент, потому как парень снова нахмурился и даже нижнюю губу закусил.
– Потому что Лидия Андреевна туда отправляет самых достойных учеников. А ты – достойный, – пришлось признать мне. – Но все-таки придурок.
– Достойный придурок? – хрипловато рассмеялся Никита. – Спасибо, Верона, я польщен.
Внезапно парень убрал телефон в карман и тоже спрыгнул с перил.
– Опять проиграл из-за тебя. Ходишь, отвлекаешь тут…
Мы оба спустились с крыльца и отправились в сторону ворот. Стоило ли говорить, что мы с Никитой живем в одном дворе? Поверить не могу, столько времени я и Яровой не возвращались домой вместе. Из-за этого дурацкого лагеря мне пришлось поступиться своими принципами и первой с ним заговорить.
– Вообще ты зря отказываешься, – начала я, поглядывая на Никиту снизу вверх. Кажется, за то время, что мы не общались, он стал еще выше. Теперь я едва доставала ему до плеча. – Лагерь в старом красивом пансионате, на берегу большого озера.
– Вера, я похож на пенсионерку, которая жаждет отдыхать в пансионате?
– Совсем не похож, – сказала я.
– Тогда чего ты ко мне привязалась?
– Просто мне Лидия Андреевна поручила составить список, – упрямо повторила я.
– Что ты все носишься со своей общественной деятельностью? Неужели тебе это все действительно интересно?
Я молча проводила взглядом проплывающий мимо нас переполненный троллейбус. Глубоко вдохнула свежий майский ветер. Что ответить Никите? Не признаешься же, что для меня то, что остальные считают скукой и несусветной глупостью, действительно важно. Мне не хотелось расстраивать нашу директрису. Это странно, когда чужая женщина искренне волнуется за тебя и радуется твоим успехам больше, чем родная мама. Странно, но все-таки приятно.
– Да, мне это интересно, – вспыхнув, наконец ответила я. – И вообще, список уже утвержден, и ты в нем, Яровой, есть! Так что, если какие-то проблемы, сам иди к Лидии Андреевне и из него выписывайся, ясно?
– Ты серьезно? – Никита даже на несколько секунд остановился.
– Еще как серьезно, – буркнула я.
До двора мы добрались, не проронив ни слова. Я шла быстрым шагом, чтобы оторваться от одноклассника, но тот, будто нарочно, подстраивался под мой темп.
Когда свернула к своему подъезду, Яровой выкрикнул:
– Верона, ты не могла так со мной поступить! За что?
Я развернулась и лишь развела руками.
– Думал, мы с тобой друзья навек, – продолжил Никита. Стянул с головы капюшон, и ветер снова принялся трепать его русые волосы. Руки в карманах, насмешливый взгляд… Друзья навек? Это он издевается, наверное. Нет давно никакой дружбы. Взяла и утонула в глубокой мутной луже… – Раньше ты меня выручала. Надеялся, что все осталось по-прежнему.
– Меня по-прежнему от тебя тошнит, – сказала я.
Никита, как обычно, проигнорировал то, что ему не нравилось. Помахал мне рукой на прощание и послал воздушный поцелуй. Я в ответ лишь покачала головой и молча зашла в подъезд.
Из-за ссоры в столовой обед у Третьяковых сегодня отпадал, поэтому, разувшись, мне первым делом пришлось тащиться на кухню и исследовать полупустой холодильник. Ветчина, сыр, маслины… На столе – початая бутылка вина. Отец вчера поздно вернулся от неизвестной Кати, разговор с которой я подслушала, и принес с собой красное вино. Интересно. Утром я, как ревнивая жена, исследовала брошенную на стул мужскую рубашку. От нее пахло сладкими пионами, и почему-то в ту секунду я решила, что отныне ненавижу эти цветы.
А хлеба нет. Придется идти в магазин. Софья Николаевна укатила на дачу и приедет только на следующей неделе. Поэтому пока буду перебиваться бутербродами с чаем.
Вернувшись из магазина, взялась за «готовку». Нарезала хлеб, ветчину. Распечатала плитку молочного шоколада. В квартире было так тихо, что я снова вернулась мыслями к вчерашнему звонку Соболь. Сегодня на уроках Оксана делала вид, будто ничего не произошло. Может, потому, что Марк не обращал на меня внимания? Зато на большой перемене Василевский охотно болтал со Смирновой и Симоновой, и Оксана тотчас же переключила свое внимание на них. Сумасшедшая. Чую, в лагере я с ними не заскучаю.
Жуя бутерброд, я отправилась в свою комнату, за ноутбук. Стряхнула с клавиатуры крошки, включила его, зашла в «ВК» и с удивлением обнаружила сообщение от Рудневой. Поссорившись с нами еще в восьмом классе, она мне ни разу не писала. Мы и в гимназии-то с ней лишь изредка здоровались в коридоре. А вот Ирка вообще включила полный игнор.
«Привет! Класснуха сказала, что меня в какой-то список записали. Ты за это ответственная?»
Отлично. Еще одна решила съехать с темы. Я, уже решив, что больше не буду составлять никаких списков, собиралась написать, чтобы Руднева не беспокоилась. Насильно никого везти не будут. Но не успела напечатать ответ, как Ди прислала следующее сообщение:
«Скажи, плиз, кто еще поедет? Для меня это очень важно!»
Рассказать ей про Ирку? Тогда пропадет хоть призрачная надежда на то, что Диана тоже будет в моем списке. Третьякова ж ей в волосы вцепится в случае чего. Тогда я написала:
«Из нашего класса точно едут Соболь и Василевский».
«Тогда я тоже еду!» – тут же настрочила Руднева.
Ну, все ясно… Диана собралась в лагерь вслед за своей подружкой Соболь. Когда-то Руднева дружила со мной, Ирой, Даней и Никитой. Можно сказать, что впятером мы были неразлейвода. Только за одно лето Ди стала совершенно другой. Начала болтать о популярности и почему-то высмеивать наши с Иркой интересы. А с нового учебного года вдруг очутилась в компании Соболь. Хотя Диана училась в параллельном, «Б» классе, на переменах частенько заглядывала к нам, только теперь направлялась к парте, за которой сидела Оксана. Руднева во всем копировала Соболь. И даже носила такие же яркие фенечки, как Соболиха. А в нашем дворе Диана больше не гуляла. Если мы с ней где-то и пересекались, то в кинотеатре, куда она приходила с Оксаной и ее шумными друзьями. Внезапно мы с Иркой стали для Дианы непопулярными и неинтересными. Третьякова расценила это как предательство и до сих пор даже не здоровалась с Дианой. Я же восприняла наш разлад спокойней, как само собой разумеющееся. Уже привыкла, что близкие люди могут так просто уходить из моей жизни.