Летняя практика
Шрифт:
— Тар, держись!
Его величество отлично понимал, что им не уйти. Можно нырнуть в потайной ход. Можно. Но все ловушки там магические. Буздюк активирует их — и они просто задохнутся, как крысы. Шанс был только один, уложить всех, кто за ними пришел, прирезать Буздюка и добраться до казарм за городом. Практически невозможно.
Но и умирать, сложив руки?!
Никогда!
Тардон ожесточенно рубился с четырьмя противниками и проигрывал. За спинами мерзавцев прятался и подбадривал их младший принц. Его величество мимоходом подумал, что надо
Иссиня-черные волосы, глаза с вертикальными зрачками, слишком длинные клыки…
Определенно полукровки. Только — чьи?
Какая разница. Главное — выжить.
Тар держался на чистой удаче. Минута, две… как определить время поединка, когда каждая секунда кажется тебе вечностью?
Если бы не амулет скорости, недавно купленный в городе — «на пробу», он бы просто лег здесь же. В первые двадцать секунд. А так… с трудом, на пределе возможностей — он дрался. Дрался, как никогда в жизни. За свою жизнь. За своего отца. За свою родину. И отчетливо понимал: долго ему не продержаться.
Но и сдаться, покорно принять смерть, подчиниться наглым приказам было выше его сил.
Пусть он умрет. Но как принц, а не как овца на бойне!
Его величество умудрился оттянуть на себя одного бойца — и с трудом парировал удары, думая, что он уже далеко не тот. Стар, слаб… Скинуть бы с плеч лет десять…
Король пока еще кое-как отбивался — и понимал, что его план обречен на провал. Им не победить. Невозможно. Слишком быстры эти мерзавцы. Слишком сильны.
Что ж. Он уже стар и не боится смерти. Но так страшно умирать, понимая, что твоя земля, земля, которой ты отдал всю свою жизнь, окажется в руках бездарного подонка. Какого лешего его не прибили маги-практиканты?!
Удар, еще удар и еще один… он пока жив! И не согласен, слышите, боги, он не согласен умирать, не забрав с собой хотя бы одного врага. А лучше — двух. Хотя двух ему, наверное, не одолеть. Но одного он положит. Даже если придется сомкнуть зубы у него на глотке, как дикому зверю, — и сдохнуть. Даже так. Один — его!
А в следующий миг его величество закричал, почти завыл, как волк, гневно и безнадежно. Потому что очнувшийся Буздюк что-то шепнул и указал пальцем на Тара. И сын, до того кое-как дравшийся со своими противниками, споткнулся.
И враги не стали терять времени. Три меча ударили с разных сторон. Холодно, жестоко и равнодушно.
Тар успел отбить один. Но два остальных проткнули ему грудь и бок.
И юноша осел на пол так, что все стало сразу ясно. Это смертельно.
Его величество рванулся вперед. Багровая пелена ярости застлала глаза.
Сейчас он этого подонка… эту мразь… этого…
Никто ничего не успел.
Ни Буздюк, вскинувший руку для нового заклинания.
Никто.
Потому что в следующий миг мрамор пола словно пошел рябью. Нападающие — все четверо, младший принц и Буздюк — просто провалились в него, как в болото, — и плиты опять затвердели.
Прошло несколько минут, прежде чем его величество смог двинуться, — и он тут же бросился к неподвижно лежащему сыну.
— Тар! Высшие силы, Тар!
Тардон Риндон слабо ухмыльнулся. Из ран юноши текла кровь, медленно, но верно окрашивая мраморные плиты алым.
— Кажется, пришла помощь? Жаль, не успели, пока этот ублюдок не очнулся…
— Ты… ты замечательно сражался, — кое-как выдавил его величество.
— Знаю. Так что изволь похоронить меня со всеми почестями.
— Не говори так!
— Кажется, печень задета. Все равно не выживу…
— Я найду лекарей, магов… только продержись, сынок…
— Каких лекарей, отец… где ты их найдешь в ближайшие полчаса?
Его величество отлично понимал, что говорит что-то не то и не так, но… какая разница? Слова и не имели значения. Сейчас умирающий принц и его отец понимали друг друга лучше, чем когда-либо в жизни.
— Я люблю тебя, сынок. Ты у меня замечательный. Я тобой горжусь. Я бы жизнь отдал, лишь бы ты выжил. Будь прокляты эти мерзавцы!
— Я люблю тебя, отец. Я ни о чем не жалею. Разве что о том, что не успел убить никого из них.
— Ваше величество, я маг, — скромно напомнил о себе Буздюк. — И могу…
— Да никогда!!! — зашипел Тардон. — Отец, сделай одолжение, позаботься, чтобы этот подонок не пережил меня надолго.
— Не переживет, — пообещал его величество.
А если хоть слово вякнет — язык отрежу.
Дверь кабинета была распахнута. Поэтому гостям не пришлось вышибать ее.
— Отец!
— Ваше величество!
— Твою рыбу!
Три возгласа слились в один. Первый голос принадлежал Ирдану. Второй — Березке. Третий — Лери. Картина была та еще. Торчащие из мрамора головы заговорщиков. Раненый принц. Стоящий над ним на коленях король. Впрочем, Березка очнулась быстрее всех:
— Здесь раненый! Пустите, я лекарь!
Она молнией метнулась к старшему принцу, провела руками, слабо засветившимися зеленым над окровавленным телом, и сосредоточенно кивнула:
— Легкое не задето. Желудок и печень. Требуется немедленное вливание силы. И срочное лечение с переливанием крови.
— Кровь либо его величества, либо Ирдана, — вмешалась Лери. — А лучше — вон того подонка, — и кончиком туфельки указала на Садана, который провалился в пол до середины груди и теперь, ругаясь, тщетно размахивал свободной левой рукой и пытался то ли отколупнуть мрамор, то ли пропихнуться в него до конца. Под ледяными взглядами присутствующих он заерзал и затих. Березка, отринув все, кроме медицины, подошла к нему и провела левой рукой над его головой.