Лето и осень сорок пятого
Шрифт:
– Значит, нам теперь можно спокойно сидеть и смотреть, как от нас противник уходит. Уйдет Томпсон, оставит вместо себя Прютвица, а мы ему платочком помашем на прощание. Все хорошо, Москва спокойна. Ну а совести своей, что мы скажем?
– Говоров с укоризной посмотрел на начштаба.
– Хорошо, действуй, как знаешь, но приказ о проведении операции, без убедительных данных я не подпишу - упрямо заявил Гетманов и, сославшись на дела, покинул комнату.
– Вот и поговорил, попили чаю, - вздохнул маршал, обращаясь к бронзовой нимфе, державшей в руках светильник, - значит, будем ждать результатов разведки.
Как посоветовал маршал, начальник разведки обратился за помощью к подполковнику Кривенко, командовавшему особой бригады. Неизвестно, действительно ли его подчиненные обладали особыми способностями или у них был сильный ангел хранитель, но через два дня язык был доставлен в штаб бригады.
Рыжий, худосочный капитан интендантской службы по фамилии Фельтон, был захвачен разведчиками в момент посещения отхожего места. Истинный правоверный англичанин, захваченный в пикантной ситуации, испытал страшный шок, стремительного поменяв статус офицера Его Королевского Величества на пленника диких русских варваров. Потрясение было сильным, однако куда сильнее были его ощущения связанные с дальнейшей транспортировкой. Ползком, волоком, а где и примитивным перекатом, он был доставлен за линию фронта.
Пройдя столь ужасное перемещение, он предстал перед подполковником Кривенко. Его усталый взгляд Фельтон идентифицировал как взгляд отъявленного убийцы и был готов рассказать все, что только знал. Попросив взамен возможность умыться, переодеться и привести себя в порядок. Знал он, правда, мало, но самое главное, что интересовало подполковника, он подтвердил.
Англичане действительно готовили отвод войск с заменой их немецкими соединениями. Все это должно было произойти через двое суток. Кроме этого, Фельтон указал расположение крупного склада боеприпасов и сообщил, что немцам ничего не известно о капитуляции Деница.
– Они ждут, когда их отправят в Германию, для защиты своего рейха - сказал Фельтон, предано глядя в глаза переводчика.
Англичанин был отправлен в штаб Говорова, но едва он туда прибыл, как произошло ещё одно важное событие. Ночью, на участке батальона капитана Глазунова, перебежали два немецких солдата. Пожилые рабочие мобилизованные из Бремена, подтвердили начало замещение английских частей немецкими частями, а также полную неосведомленность немцев о капитуляции нового руководителя рейха.
– Если это, правда товарищи, то половина нашей роты сдастся в плен, хоть сейчас - заверили особистов два смертельно уставших человека, вопреки своей воле одетые в военную форму.
Полученные сведения были немедленно доложены в штаб, куда затем были отправлены и перебежчики. Несколько часов там шло всестороннее обсуждения последних новостей, вырабатывался план действий. После чего маршал позвонил в Москву и переговорил с Антоновым.
Во время войны, проведение операций местного значения относилось к компетенции командования фронта и, как правило, не требовало одобрение Ставки. Однако теперь, когда любой шаг в отношении бывших союзников тщательно выверялся, консультация с Москвой была обязательна. Генерал Антонов внимательно выслушал командующего Полярной группы войск и дал свое согласие, не преминув напомнить об осторожности.
Спешно готовя наступление, маршал Говоров не знал, что англичане изменили свои первоначальные планы и сократили процесс ротации до суток. Причиной этого был срочный приказ, полученный из Лондона. Не сумев сместить Черчилля с поста премьер министра, оппозиция отыгралась в другом. Используя страх англичан перед именем Дюнкерка, они настояли на немедленном возвращении на остров части английских войск, без которых он, по их мнению, был беззащитен.
Речь шла как минимум о пятидесяти тысяч человек и вынужденный бросить кость оппозиции, Черчилль отдал приказ об отступлении из Норвегии. Не посвящая в суть своих планов Прютвица, англичане начали отход, сказав, что намеренны, создать крепкий оборонительный рубеж на подступах к Буде.
Замена одних войск на другие прошла без каких-либо происшествий и к моменту русского наступления, англичане имели фору времени в целые сутки. Рано утром шестого сентября, на узком промежутке земли зажатой морем и горами, заговорили громкоговорители.
– Немецкие солдаты и офицеры армейской группы "Норвегия"! Английские военные власти скрывают от вас правду о том, что 21 августа этого года, рейхспрезидент Дениц подписал акт о полной и безоговорочной капитуляции соединений вермахта перед советскими войсками. Всем военным соединениям, находящимся на территории Германии, Дании и Норвегии, предписано немедленно сдать оружие представителям советского командования и ждать отправки в Германию. Всем сложившим оружие гарантируется жизнь и достойное обращение. Советское командование дает вам два часа для принятия решения и отправки парламентеров. В случаи отказа сложить оружие будет открыт огонь на полное уничтожение.
Это обращение было зачитано в течение двадцати минут, после чего было объявлено о начале отсчета времени. Долго, ох как долго тянулись эти сто двадцать минут, что дал маршал Говоров генералу Прютвицу. Одна и другая сторона мучительно ждали, чем все закончится. Ведь каждому человеку не хочется умирать после того как уже подписан акт капитуляции.
Так думали простые солдаты и офицеры, но никак не генерал Прютвиц. У него было совершенно противоположное мнение, ибо к назначенному маршалом Говоровым времени, парламентеры так и не были отправлены для переговоров. Звенящая от напряжения тишина продлилась пять, десять минут, а на двенадцатой минуте заговорили пушки.
Желая сломить сопротивление немцев, Говоров решил выложиться по полной программе. Артподготовка длилась в течение сорока минут из всех видов орудий. Минометы, полевые орудия, гаубицы добросовестно обрабатывали все ранее выявленные огневые пункты обороны врага и иные интересные цели.
Советским комендорам очень пригодились сведения интенданта Фельтона. Уже на шестнадцатой минуте обстрела взлетел на воздух склад снарядов противника, что произвело сильное впечатление на немцев. Не успела ещё осесть пыль от артиллерийских разрывов, как немцы на этом участке обороны начали массово сдаваться. В серых мышиных шинелях, с поднятыми вверх руками, в которых у многих были зажаты платки, потоки людей покатились вниз с криками: "Них шиссен!".
В одну минуту, позиция за которую неизвестно, сколько бы потребовалось бы положить людей на её взятие, пала без единого выстрела. Прошло несколько минут, и их примеру последовал соседний участок обороны, потом другой, но на этом все кончилось. Когда солдаты центральной позиции стали покидать свои окопы, по ним ударил пулемет.
Как выяснилось потом, за оставленный пулемет лег офицер из числа "непримиримых", для которых мысль о капитуляции была недопустима. Намертво вцепившись в тяжелый приклад "МГ", он принялся яростно поливать свинцом спины людей решивших выбрать мир. Хищно перекосив рот, он строчил и строчил, пока подбежавший офицер не разнес его голову выстрелом из пистолета.