Лето и осень сорок пятого
Шрифт:
– Ну, с этим добром у немцев проблем не будет, - вступил в разговор генерал армии Баграмян, - англичанам достались все склады вермахта в Голландии, Шлезвиге, Дании и Норвегии.
– Да, это так. Трофеи англичанам достались богатые. Однако не следует забывать тот факт, что для довооружения частей армии "Висла" англичанам будет необходимо определенное время для переброски в полевые лагеря боеприпасов и вооружения. Даже если они будут осуществлять это с территории Дании, времени у них будет очень мало. А если учитывать, что операции готовиться тайно и действовать открыто они не смогу, то оно ещё больше уменьшиться и к объявленному сроку они вряд ли успеют полностью вооружить своих пленных немцев.
– Товарищ Рокоссовский, прав. Временной фактор очень важен для англичан, и его необходимо учитывать. Значит, войска 2-го Белорусского смогут выдержать внезапный удар противника?
– Думаю, сможет товарищ Сталин - заверил Верховного комфронта.
– А учитываете ли вы тех немецких солдат, что сдались англичанам в Дании, Голландии и особенно в Норвегии. Это очень крупные силы и при всей силе вашего фронта с ними надо считаться.
– С любым врагом всегда надо считаться, товарищ Сталин, а особенно с немцами. Война нас крепко к этому приучила, но и переоценивать врага тоже не следует. После наступления мира англичанам будет крайне сложно открыто перебросить в Мекленбург немецкие соединения, не будучи пойманным, за руку. Ну, из Шлезвига и Дании ещё как-то можно объяснить, но вот из Голландии, а тем более из Норвегии это очень сложно, почти невозможно.
– Меня очень радует ваш боевой настрой, товарищ Рокоссовский, но на чем строиться ваша уверенность в победе? Ведь для наших солдат новые бои это тоже тяжелое испытание и в первую очередь чисто психологическое. Одержали победу, собрались вернуться к мирной жизни, а тут снова воюй, да к тому же с прежними союзниками. Это очень легко для политиков и очень трудно для простого солдата - сказал Сталин, остановившись за спиной маршала. По давней привычке, при обсуждении важных дел, Верховный Главнокомандующий ходил по кабинету, внимательно слушая своих гостей.
– Действительно, трудно воевать после недавно одержанной победы. Очень трудно, но наши советские люди поймут это, товарищ Сталин, я твердо убежден в этом. Что же касается немцев, то моя уверенность основана на том, что в этом случае придется наступать им, а не нам, и значит, у нас есть весомая фора. Конечно, в нашем распоряжении нет прочной обороны и в случаи нападения, все сведется к встречному бою. Однако сегодня у нас есть, чем достойно встретить нападение врага. Пусть фашисты только попробуют сунуться! Смею Вас заверить, они получат достойный отпор. Пойдут по шерсть, а вернуться стриженными.
Сдержанный смех сидевших за столом военачальников был ответом на слова Рокоссовского. Шутка пришлась как нельзя кстати.
– Все это хорошо, но нельзя исключать того, что с началом боевых действий, англичане отбросят всякую щепетильность и предоставят немцам полный карт-бланш. Тогда им не составит большого труда перебросить соединения из Дании и Норвегии. Думаю, не стоит предоставлять противнику такую возможность, и с началом боевых действий следует активизировать наши войска на севере Норвегии. Захватить Осло они, конечно, не смогут, но вот взять Нарвик и тем самым сковать норвежскую группировку им вполне по силам.
–
Сталин остановился, на секунду задумался, а затем уверенно произнес: - Думаю, выражу общее мнение, если скажу, что лучше маршала Говорова никто не справиться с этой задачей. Он единственный из всех кто большую часть войны провел в Прибалтике, и хорошо знает особенности этого региона. Есть, возражения?
Возражения не последовали, все были согласны с мнением генералиссимуса. При нынешнем положении дел, после ликвидации Курляндского котла, маршал Говоров оставался как бы, не у дел, и назначение его в далекую Лапландию устраивало всех военачальников.
Больше других это решение устраивало маршала Жукова. Он очень опасался, что Сталин может сместить его с командования 1-м Белорусским фронтом.
Подобные мысли были навеяны неприятным инцидентом, случившимся с маршалом во время праздничного обеда в Кремле после парада Победы. Тогда, захмелевший Жуков стал жаловаться Сталину на недооцененность его боевых заслуг в битве под Москвой. Верховный Главнокомандующий терпеливо выслушал речь "спасителя Отечества", а затем холодно напомнил маршалу о его просьбе разрешить оставить Москву ради спасения армий, на что получил жестокий отказ Ставки.
Пытаясь спасти лицо, Жуков стал апеллировать к авторитету Кутузова свершившего подобное деяние в 1812 году, чем ещё больше разозлил Сталина.
– Я хорошо помню, как вы спасали армии генералов Ефремова и Белова!
– в сердцах произнес Сталин и, бросив бокал на стол, покинул зал под гробовое молчание.
С большим трудом маршалу Рокоссовскому, которого Верховный всегда выделял из общей плеяды полководцев, удалось уговорить генералиссимуса вернуться за стол и продолжить праздник.
С этого досадного момента прошло два дня. Жуков очень опасался возможной отставки с поста комфронта, однако этого не случилось, и маршал повеселел. Опытный кабинетный работник, он точно знал, что заменять его присутствующим на совещании генералом Баграмяном, Сталин не станет. У него были свои претензии к славному сыну армянского народа.
Определив судьбу Говорова, Верховный стал спрашивать мнение о немцах у маршалов Малиновского и Толбухина, а затем обратился к начальнику генштаба.
– Товарищ Антонов, как соотносятся мнения командующих фронтов с мнением Генерального штаба относительно боеспособности немецких частей плененных союзниками? Смогут ли наши армии выдержать их нападение, не имея оборонительных сооружений?
– Генеральный штаб полностью согласен с высказанной командующими оценкой, товарищ Сталин. Войска группы армий "Центр" и группы армий "Юг" после сокрушительных ударов наших войск полностью деморализованы. Мы оцениваем их боеспособность как весьма низкую.