Лето страха
Шрифт:
В ее лице светился целый мир надежды, вместе со страхом, и все это отозвалось в моей груди сильными, жесткими ударами сердца.
Она улыбалась и пристально всматривалась в мои глаза.
— А что, неплохая идея, п-п-правда? Н-н-но, Расс, в-в-ведь и в самом деле может же получиться так, что я проснусь завтра и превращусь в с-с-сопливый овощ. Даже доктор Н-н-нессон сказал это, хотя и другими совами... словами. Поэтому я и хочу п-п-поплаватъ.
— Поплавать? Но где?
— Глупенький, да в океане же!
— Вот это да! Малышка, но там — волны.
— Я
Молча она продолжала смотреть на меня, но от ее лица исходили волны столь сильного чувства, что они проникали в меня.
Я понимал, на самом деле Иззи боится операции гораздо больше, чем показывает, и ей необходимо съездить, может быть, в последний раз, к своему любимому океану на тот случай, если завтра, после операции, она проснется в еще более тяжелом состоянии или — не проснется вовсе.
— Грейс может с нами поехать? — спросил я.
Она улыбнулась.
— Ну конечно.
— Что ж, тогда давай надевать купальник.
— Нет, я х-х-хочу, чтобы Грейс помогла мне.
Грейс уже стояла на верхней ступеньке лестницы.
— По возможности никогда не позволяй мужчине одевать тебя, если можешь справиться сама, — сказала она. — А то твой муженек обязательно наденет на тебя купальник шиворот-навыворот.
Все рассмеялись. Даже мне удалось сделать это.
Вода прохладно разбивалась о мои ноги, пока я проносил Изабеллу через скалистый разлом Центрального пляжа.
Вечер оставался жарким, и в тот момент, когда я наклонился, чтобы опустить Иззи, вода показалась мне теплой и гостеприимной.
Иззи громко стонала, пока я погружал ее в морскую пучину, стонала так же, как в минуты, когда мы с ней занимались любовью.
Когда ее голова приблизилась к самой воде, она резко дернулась и с силой вцепилась в мою руку. Ее ноги, почти безжизненные, сначала погрузились, но тут же снова всплыли на поверхность.
С другой стороны ее поддерживала Грейс.
Мы, все трое, замерли на мгновение — в ожидании, как поведет себя тело Изабеллы.
Подложив левую ладонь ей под голову, а правой поддерживая ягодицы, я начал постепенно увлекать ее на глубину. В какое-то мгновение я почувствовал, ее хватка ослабла. Она выбросила свою руку вперед и стала грести, тут же подключила и вторую. И наконец, издав мягкое утвердительное «а-а-а-а», раскинула руки, и ее тело самостоятельно скользнуло вперед.
— О-о-о да!
Мы рассекали телами волны, скорее не волны, а слабые, вздымающиеся водяные бугры, которые почти незаметно прогибались под нами, потом снова чуть приподнимались, чуть колыхались и опять рассыпались, словно от старости, в едва заметную пену, распластывающуюся по берегу.
Поддерживая Изабеллу правой рукой, левой я совершал широкие и резкие движения, при этом ритмично работал ногами, что вместе давало нам плавное и едва уловимое скольжение вперед.
Грейс плыла с другой стороны, почти вплотную прильнув головой к голове Иззи, отчего казалось: ее расстилающиеся по воде темные волосы принадлежат им обеим.
Озаряемые светом звезд, мы
В какой-то момент Грейс отплыла в сторону и с удивительной красотой, без малейшего усилия скользнула под воду — ее изуродованные ступни беззвучно последовали за ней и тут же пропали из виду. Вынырнула она чуть впереди нас. Очень бледная. Руками она быстро работала под водой. Волосы ее светились в лунном свете.
Я подтолкнул Иззи чуть вперед — легким толчком и отпустил. Руки ее заработали быстрее, ушли глубже под воду.
Я плыл на боку, рядом с ней, так близко, как мог, чтобы не мешать ее движениям, и подстраивался под них, не сводя глаз с ее чуть приподнятого, сосредоточенного лица, с ее широко распахнутых и обращенных к звездам глаз, с ее полуоткрытых губ, через которые она дышала, с ее гладкой белой головы, рассекающей воду с грацией морского создания, с ее уверенных рук, неторопливых, умелых, с ее онемевшей нижней половины тела, лишь слабо напоминающей о своем существовании, — в темных океанских водах тело вообще казалось чем-то лишним, что через каких-то несколько коротких миллионов лет полностью растворится в океане и исчезнет.
— Мне хотелось бы, чтобы это было п-п-похоже...
— Что было похоже?
— Умирание.
— Но ты же не собираешься умирать.
— Ты знаешь, Расс, что собираюсь.
— Ну, мы все когда-нибудь умрем.
— Но я умру раньше тебя. И х-х-хочу, чтобы смерть б-б-была похожа вот на это... Н-н-не на конец, а н-н-на изменение.
— Начало.
— Да. И еще я думаю, было бы лучше д-д-делать это с закрытыми глазами. Т-т-тогда можно будет увидеть, куда ты отправляешься. В-в-вот так.
Она сомкнула веки и продолжала плыть вперед, то разбрасывая, то снова соединяя руки.
Грейс появилась на некотором удалении от нас и снова исчезла.
Где-то вдалеке за профилем Иззи, под уличными фонарями, по Прибрежному шоссе ползли машины, подсвеченные снизу пальмы парка Хейслер склонялись зеленовато-черными кронами перед небесами со звездами расположенными в строгом порядке.
— Рассел, з-з-закрой глаза и плыви со мной.
Я закрыл.
Все звуки мира зазвучали с новой силой. В ушах с пронзительной громкостью зашелестела вода. Назойливее обычного звучал шум машин со стороны города. Даже дыхание Иззи стало громче и ускорило свой ритм.
— Не от-т-ткрывай глаз, как не открываю я. Давай посмотрим, к-к-как далеко мы сможем так заплыть. О'кей?
— О'кей.
Так мы и плыли — полностью ослепшие.
Я перевернулся на спину, чтобы иметь возможность время от времени дотрагиваться до Иззи кончиками пальцев. В какой-то момент я совсем перестал двигать ногами и, следуя ее примеру, позволил им немного уйти под воду. Я прислушивался к ее дыханию.
А потом, как ни странно, начал делать то, чего не делал по-настоящему уже довольно давно, то, чему однажды отдался с необыкновенной убежденностью, и то, что обрубил, не захотел больше никогда делать — в тот страшный период, когда у Иззи отнимались ноги, а я сутками сидел в ее больничной палате и просил Бога остановить ее мучение. Как же я клянчил, как умолял прекратить безжалостное и необратимое (доктора отказывались употребить это слово) разрушение Иззи! Сейчас я начал молиться.