Лето в Жемчужине
Шрифт:
И Витя уже у себя в комнате. Папа укладывает его в кровать. Витя послушно раздевается.
— Папа, я не предатель… — шепчет он.
— Нет, сынок, нет… Поспи.
Витя закрывает глаза. Холодно. Немного знобит. Витя подтягивает одеяло к самым глазам. И летит в черную бездну. Бездна встречает его шепотом: «Предатель, предатель…»
А потом становится спокойно и тихо. И ничего не видно.
…Приснился сарай бабушки Нюры и Зорька.
Бабушка Нюра доила корову, молоко пенилось в подойнике. И Витя увидел то, что не замечал раньше;
«Странно, — подумал во сне Витя. — Наяву не видел, а во сне, — пожалуйста».
Потом ничего не снилось; потом пришел доктор, тот самый, что увез в больницу Катю. Резко запахло лекарствами. Витя почувствовал укол и ноющую боль в левой руке.
— Как, доктор? — спросила мама.
«Откуда она взялась?» — удивился во сне Витя.
— Ничего страшного, — сказал доктор. — Сильное нервное потрясение. Выспится и будет здоров.
— Пошли, Лида, — сказал папа. — Пусть спит.
Витя увидел острый нос «Альбатроса», который плавно погружался в темноту пещеры Летучих мышей.
Витя проснулся и почувствовал, что ему хорошо, что он здоров, что очень хочется есть.
Был день. Солнце просвечивало через спущенную штору.
Кто-то сидел рядом. Витя повернулся.
На него испуганно смотрел Репа.
— Репа!.. — прошептал Витя и все вспомнил. И мир потемнел вокруг.
— Витек, ты на меня не сердись, — заспешил Репа. — Ты прости меня, Витек. Ты правильно сделал. Я бы то же…
— Я не предатель? — спросил Витя, чувствуя, как тяжесть рушится вниз, и легкость, легкость наполняет его.
— Что ты! — замахал руками Репа. — Что ты… — И он стал смотреть в пол. — Это и для мамы хорошо…
— Почему? — прошептал Витя.
— Она его… Ну… любила… — еле слышно сказал Репа.
— Пузыря?..
— Да. Ничего я не мог сделать. Любила — и все.
«Славкина мать любила Пузыря… — потрясенно подумал Витя. — Да как же это так? Нет, совсем я не знаю, что такое любовь».
— Как же так, Репа?
— Ничего. Все к лучшему. Другого найдет. — Репа стал веселым. — Мама у меня еще молодая и красивая. Правда?
— Правда, Репа.
— Я ей уже платье подарил! — торжествующе сказал Репа.
— Вот молодец! Я своей маме на день рождения тоже что-нибудь подарю.
— Витек! А знаешь, сколько ты проспал?
— Сколько?
— Шестнадцать часов!
И мальчики стали хохотать. Им стало просто замечательно жить. Очень хороший друг у Вити Сметанина — Репа. Вот познакомить бы его с Вовкой и Катей. Только как это сделать?..
«Как там Катя? И как там все?» — вдруг подумал Витя.
Обедали все вместе, аппетит у Вити был отменный, даже Репа не мог с ним тягаться.
За обедом мама сказала (она приехала вчера с первой электричкой):
— Витя, может быть, ты хочешь остаться в городе? Витя чуть не захлебнулся компотом.
— Мам, да ты что! — только и мог вымолвить он. Папа удивленно посмотрел на маму. Папа — это же совершенно ясно! — все понимает.
После обеда снова стали собираться в дорогу.
24. Что значит быть человеком?
А в Жемчужине их ждали невероятные новости.
Приехали вечером, и сразу же примчался Вовка, потащил Витю на двор, на старые трухлявые бревна, где они обычно совещались и обсуждали свои дела.
— Витя! Без моего разрешения никуда не ходить! — крикнула вслед мама.
— Ну! — начал Вовка, тяжело дыша от нетерпения. — Катя в больнице, в Дедлово, туда ее отвезли, А Матвей Иванович в нашей больнице, в поселковой.
— Как в больнице? — ахнул Витя.
— А так! Сегодня утром сердце чуть не разорвалось. Этот, как его?.. Ну…
— Сердечный приступ, — сказал с террасы папа.
— Да! — Вовка перевел дух. — Хотели перевозить в Дедлово — нельзя. Шевелиться ему нельзя, понимаешь? Доктор приехал, специалист.
— Совсем ему плохо? — спросил Витя, чувствуя, как что-то твердое подкатывается к горлу.
— Плохо. Но доктор сказал, кризис прошел. Теперь нужен только покой. А народу к нему — весь день! Это он из-за нас перенервничал. Из-за всей этой истории. А больше всего — из-за Ильи.
— Какого Ильи? — не сразу понял Витя.
— Да ты что? — Вовка вытаращил глаза. — Из-за брата моего.
«Это же Гвоздь!» — подумал Витя.
— А почему из-за него? — спросил он.
— Ведь как было? Матвей Иваныч письмо от Илюшки получил. Простите, мол, злобы до вас не имею. Только опасайтесь — не своей волей живу. А Матвей Иваныч по штампу узнал — письмо в Кудиярово на почте бросили. Соседняя деревня. Тайком от дружков Илья его написал. Вот и понял наш председатель, что в шайке он, которая магазины грабит.
— Зачем же Гвоздь именно сюда, домой, приехал? — недоуменно спросил Витя.
— Не знаю… — Вовка задумался. — Может, этот пузатый заставил? Ну и молодец ты, Витька! Какого бандюгу поймать помог.
Вовка позавидовал еще немного и продолжал дальше:
— И что Матвей Иваныч сделал! С Ильей долго разговаривал, потом звонил везде. И отдали Илью колхозу на поруки — до суда.
— Его судить будут?
— Конечно. — Вовка погрустнел. — Все равно мамка радуется!
— Чего ж радоваться? — удивился Витя. — Ведь суд будет.
— Чудак! Теперь уж он обязательно домой вернется, у нас в колхозе будет работать. — И лицо Вовки было счастливым и даже гордым. — Все выхлопотал Матвей Иваныч, и — случилось… Вошли к нему в кабинет, а он поперек стола лежит и сказать ничего не мажет. Ну, сразу «скорую помощь».
— Вовка! Пойдем его проведаем.
— Пойдем! Только не поздно ли?
— Не поздно, — сказал с террасы папа. Он, оказывается, слышал весь разговор. — Десять часов всего. Бегите. Ребята вскочили с бревен. Шли мимо сарая, где бабушка Нюра доила Зорьку.