Летопись безумных дней
Шрифт:
– Да о чем вы спорите? – не выдержала наконец я. – В какой путь мне нужно отправляться?
– Видишь ли, Элиза, – с необычайным радушием обратился ко мне Милорн, убедившись, что Мердок не торопится отвечать на мои вопросы, – твой меч, который сейчас вновь вернулся к тебе, никогда не убивал людей. Он просто отнимал самое плохое, что было в их душах. Другое дело, что это приводило к смерти.
– Я это уже слышала, – нетерпеливо перебила я. – Супруг драгоценный рассказывал. И что дальше? Все равно безгрешные люди не могут жить в этой суровой реальности. В итоге-то именно это приводило к гибели.
– Да, –
– Ну? – нетерпеливо спросила я, когда император замолчал на самом интересном моменте. – Что все это значит?
– Он дал тебе артефакт пути, – очень тихо произнес Мердок. Мне пришлось напрячь слух, чтобы услышать его слова. – Меч отправлял осколки душ в те миры, которые казались ему наиболее подходящими. А искорка… Она указывает нужное направление.
– Здорово! – искренне восхитилась я. – Значит, я смогу вернуть всех убитых в этот мир?
– Сможешь, – еще тише произнес Хранитель. – Беда в том, что, едва ты ступишь на этот путь, будешь обязана пройти его до самого конца. Посетить множество миров в поисках затерявшихся душ. И даже мысли о возвращении артефакт не допустит. Ты будешь вынуждена скитаться столетия, искупая свою вину.
– Ого, – только и сумела выдохнуть я, неприятно пораженная перспективами ближайшего будущего.
– Мне не нравятся ваши унылые лица, – торжествующе расхохотался Милорн. – Элиза, подумай, это блестящая возможность для тебя стать прежней, обрести единство с самой собой. Чтобы никто и никогда не посмел тебя упрекнуть тем, что тебя вылепил по своему вкусу могущественный муж. Разве тебе самой не хочется получить власть над своей собственной жизнью и судьбой?
Я молчала. Где-то в глубине души тлело понимание – Милорн в чем-то прав. Тяжело будет жить, осознавая, что ты ненастоящая. Что твои мысли, желания, стремления – лишь слабое подобие прежних чувств. Я смогу стать истинной собой, только когда все осколки души соберутся в единое целое. Иначе мне грозит участь навеки остаться слабым подобием прежней личности. А если еще честнее – обыкновенным черновиком. И потом, как наслаждаться жизнью, понимая, что в других мирах страдают несчастные, павшие от моей руки? Можно ли будет осознанно отказаться от спасения их душ во имя собственного спокойствия и благополучия?
– Ты вправе сама решать – ступать ли на эту дорогу, – словно прочитав мои мысли, с издевательской улыбкой произнес император. – Но учти, обратного пути уже не будет.
Мердок резко встал. Кресло с грохотом отлетело в сторону. Я, испуганно пискнув, попыталась превратиться в какую-нибудь незаметную деталь интерьера. Неудачно, правда. На какой-то миг показалось, что Хранитель сейчас голыми руками расправится с императором. По всей видимости, это же почувствовал и мой братец, поскольку заметно посерел лицом и вжался в спинку кресла, когда Мердок устрашающе навис над ним. Но, к моему величайшему удивлению, больше ничего не произошло. Хранитель смерил Милорна презрительно-холодным взглядом и ласково поманил меня рукой.
– Пойдем, Элиза, – хрипло произнес мой муж. – Тут нам делать больше нечего. Я услышал все, что хотел, и даже больше.
Я и не подумала протестовать. Уж больно внушительно сейчас выглядел Мердок. Просто кивнула и юркнула под защиту его надежной спины.
Император не сделал попытки, чтобы остановить нас, когда перед нами открылся черный зев телепорта. Лишь проводил взглядом, в котором на какое-то неуловимое мгновение мелькнула откровенная радость и облегчение. А уже через миг мы стояли посреди спальни моего мужа. И нам предстоял очень непростой разговор.
Впрочем, Мердок не торопился начинать его. Для начала он рухнул на кровать и застыл неподвижной статуей. Я удивилась и немного испугалась. Походила кругами возле мужа, убедилась, что он умирать не собирается, и решила, не теряя зря времени, привести себя в порядок. А если честно – просто побыть одной в своей комнате. Слишком о многом мне надо было сейчас подумать. И присутствие Мердока с его ненавязчивым телепатическим даром лишь мешало. Держать мысленный блок в настоящий момент было выше моих сил. Тем большим было мое удивление, когда я, открыв дверь, лицезрела перед собой черное, непрозрачное марево.
– Стой на месте, – спокойно предупредил меня Мердок, когда я совсем было собралась переступить порог и отправиться дальше, по возможности не обращая внимания на навязчивую зрительную галлюцинацию.
– Почему? – по привычке возмутилась я наглой попытке Хранителя распоряжаться моей жизнью.
– Потому, – веско ответил муж. – Сделаешь шаг вперед – пропадешь из этой реальности. И даже я не смогу отыскать.
Я неуверенно хмыкнула, но проверять слова мужа не решилась. Просто послушно отступила.
– Молодец, – устало улыбнулся Мердок. – Я обязательно провожу тебя, куда захочешь. Только дай мне немного передохнуть.
– А при чем тут ты? – недоуменно нахмурилась я.
– При том, – твердо отозвался Хранитель, но, покосившись на мою обескураженную столь кратким объяснением физиономию, соизволил добавить: – Я сумею провести тебя через пороги. Твой братец сделал очень большую пакость. Отныне, когда артефакт дороги при тебе, ты не сможешь миновать границы комнат или дома без моей помощи. Поскольку любое пересечение двух мест – сгиб мира, который открывает путь в Лабиринт Пространств. Привыкай.
– Не буду, – неожиданно возмутилась я. – В конце концов, пойду и отыщу всех несчастных, погубленных мною. Я в долгу перед ними.
Мердок смолчал. Лишь грустно улыбнулся. И мне вдруг стало стыдно. Иногда я слишком жестоко вела себя с ним. А он, как оказалось, на многое был готов, лишь бы защитить меня.
– Прости меня, – прошептала я, устыдившись своего поведения. – Прости, пожалуйста.
– За что? – с напускным безразличием поинтересовался муж, отворачиваясь, чтобы я не заметила влажного блеска его глаз.