Летопись Филларии. Затмение трёх Лун
Шрифт:
Неподалеку послышались крики, похожие на неистовые вопли охотников. Они нарастали и множились, смешиваясь с топотом копыт десятка коней.
Незнакомец, превращающийся в дерево, покосился в сторону шума, но никак на него не отреагировал. Он раскинул руки в стороны, и они превратились в ветки, которые сразу покрылись молодой листвой.
– Мы останемся одни, боги нас покинут. От людей будет зависеть в каком виде мир проживет свои последние минуты, – он моргнул, и его веки покрылись тонким слоем коры. – Более слабые создания вынуждены отступать первыми. Вот мы и уходим, – он моргнул снова, но уже не поднял веки, они затянулись плотной корой и исчезли. – Мне жаль, что тех, кто готов был помогать людям, так и не приняли. Скверно, но на Земле остаются те, кто думает только о собственном выживании, – едва слышно сквозь усилившиеся крики, договорило дерево и застыло.
Мали стояла посреди дороги, смотрела на новообразовавшееся дерево и не могла избавиться от потрясения. Дерево выглядело совсем, как настоящее. Оно слабо покачивало веточками на ветру и ничем не напоминало маленького человека, выбежавшего из кустов.
– Наверное, я спятила, – вынесла плачевный вердикт Мали и потопала носком ботинка по камням дороги.
Она не знала, что ей делать дальше. Пару минут назад у нее было отличное настроение. Она спешила навстречу к своей мечте и была полна сил. Все изменилось так быстро, что она терялась в собственных эмоциях.
Тем временем, крики и оглушающий топот окружили Мали со всех сторон. Девушка скинула тягостное размышление, занявшее ее разум, и обнаружила, что оказалась в кольце всадников и поднявшейся пыли. Отовсюду фыркали и вскидывались кони, звенели стремена и скрипели кожаные седла.
С десяток всадников, одетых в сине-желтую военную форму, не спускали с нее высокомерного взгляда. Может, так казалось из-за особенного ракурса или солдаты узнали в ней жительницу с окраины, да еще болтающуюся без сопровождения. Мали только сейчас подумала, что даже в столице могут продолжать держаться за старые нравы, а на окраине все думают, что у них все по-другому.
Мельтешение лошадей приостановилось и перед Мали зафиксировалось единственное лицо. Не самое приятное. Красивое, но отчужденное, пронизанное высокомерием, презрением и холодом. Взглянув на него, Мали испугалась и отшатнулась, чуть не попав под копыта коня, топчущегося позади.
– Ты видела маленького человека, перебегающего дорогу? – спросил мерзкий красавчик поставленным голосом.
Мали сжалась от ужаса. Ей казалось, что этот парень знает ее мысли, особенно те, которые она скрывает ото всех. Еще немного, и он поймет, что в ее дорожной сумке лежит коробочка с травами. Ведьминскими травами, за хранение которых положено сожжение на костре.
Устав ждать, красавчик рявкнул:
– Ну же, отвечай!
Мали вздрогнула от его крика и из ее рук выпала шляпная коробка с драгоценностями. Они звякнули при падении и несколько всадников, явно заинтересовались этим звуком.
Мали понимала, что без этих украшений ей придется вернуться домой. Отчаянная мысль ударила ее по виску, подсказывая, что если она не скажет, что от нее требуется, грязная солдатня отнимет драгоценности.
– Д-да… – дрожащим голосом пробормотала Мали.
Парень подался к ней, слегка свесившись с коня, и Мали разглядела его ярко-синие глаза. Большие и хрустально чистые, словно принадлежащие другому человеку.
– Куда он побежал? – уже не повышая голоса, злобно процедил он.
Мали кинула затравленный взгляд на новое дерево. Секунду она колебалась, помня о главном военном законе: «Люди и существа не совместимы. Человек не должен помогать существу, иначе он становится пособником существа, выступая против людей».
– Туда, – она махнула в сторону вредного фермера, который хоть невольно дал ей приют, все же мог быть более любезным с одинокой девушкой.
– Вперед! – скомандовал красавчик и, пришпорив коня, поскакал первым.
– Ох уж этот барин… – вздохнул один солдат, не торопясь сорваться с места. – Все ему надо сделать в лучшем виде. Нет бы в Мирте на балах гулять.
Другой солдат посмотрел на него и язвительно хмыкнул:
– Радуйся, что твой отец не командует северным флангом. А то бы тоже так носился за лешими да водяными.
Один за другим солдаты разворачивались и догоняли своего капитана. Мали слышала, как они понукают коней и удаляющийся топот копыт, но боялась двинуться с места. Вокруг нее медленно оседлали облачка дорожной пыли. Мали тихонько покашливала, но не замечала этого. Как и не понимала того, что легко избавится от дискомфорта, если отойдет хотя бы на пару метров.
Пыль окончательно улеглась, прибившись к камням дороги, шляпной коробке, сумке и ботинкам Мали, и тогда девушка, снова начала дышать. Ее настроение было уже далеко не таким радужным, появилось удушающее ощущение, что она неделю назад приехала в столицу. И вообще, зря она решилась на такой сумасбродный поступок.
Мали удалось перебороть себя. Врожденное упрямство заставило ее схватить свои вещи и пойти дальше. Северная столица открывала перед ней ворота, пусть со скрипом и без особого желания, но открывала, и Мали не собиралась отворачиваться в тот момент, когда увидела зазор, в который могла протиснуться.
Глава 4 В столице
Рауминг оказался огромным, наполненным, живым. Его улицы были шире любых улиц Картогса, а переулков, будто не существовало. Дома вдоль улиц стояли громадные и величественные. Они сверкали начищенными окнами, ловили солнечные лучи и посылали их в глаза прохожих, чтобы они забавно щурились.
Все дома выглядели настоящими индивидуальностями, каждый имел собственную архитектуру, но при этом все сочетались друг с другом, словно родные братья.
Повсюду встречались лавки, полные разнообразного диковинного товара, привезенного с самых дальних уголков страны. Шелка, ленты всех цветов, украшения, фарфоровая посуда, пряности, чай и бабы какао. Дорогущие магические камни, футляры для их хранения, волшебные приспособления, вроде расчесок, от которых волосы росли в два раза быстрее, и множество загадочных вещиц, о которых не подозреваешь, пока не увидишь собственными глазами.
Хорошо одетые дамы и господа без воодушевления рассматривали их или проходили мимо, не проявляя интереса. А у Мали разбегались глаза от непривычного разнообразия. Она за всю жизнь не видела такого количества товаров, как сейчас за один раз.
Вокруг продовольственных лавок клубились такие ароматы, что Мали быстро вспомнила, что сегодня не завтракала. Она пожалела о том, что в их доме не так часто появлялись деньги, и ей не удалось взять из матушкиной шкатулки ни одной монетки.
Голод все ярче напоминал о себе, и в желудке не мелодично урчало, отчего Мали покрывалась румянцем, хотя и была уверена, что никто этого не слышит среди царящей на улицах шумихи.