Летописец. Книга перемен. День ангела (сборник)

Вересов Дмитрий

А эти двое крепко спали на ковре после трудов праведных. Спали в обнимку, словно перед тем, как заснуть, устраивали заговор – обнялись и шептались, чтобы никто не слышал, да так и заснули на полуслове. Олежка спал сосредоточенно и слегка сопел. Светлые волосы взлохмачены, как после мытья, один чулок отстегнулся и сполз из-под коротких штанишек донизу, второй – порван на коленке. У Вадика вид умиротворенный, черная челка, обычно откинутая назад, упала на лоб, ресницы бахромой закрывают половину щек, в кулаке зажат недоеденный кусок, рубашка задралась до тонкой шейки. Обе мордашки перемазаны по уши начинкой от пирога и соком съеденных апельсинов.

Родительскому

умилению, разумеется, не было предела. И, вероятно, от умиления, из родительской солидарности, Михаил обнял Аврору за плечи, и она склонила голову к его груди и услышала, как неровно, замирая от волнения, бьется его сердце. Собственно, все было ясно. Требовался лишь соответствующий сценарию продолжительный и нежный поцелуй – кульминация эпизода, а потом обязательно должна была бы прозвучать финальная фраза, что-нибудь вроде: «Предлагаю вам руку и сердце», или «Дорогая, ты выйдешь за меня замуж?», или просто «Давай поскорее поженимся». Но пауза затягивалась, объятия становились теснее и теснее, а поцелуя все не получалось. Уже смешались волосы, уже кровь вскипела, и ток ее стал подобен току бурливой горной речки, срывающейся водопадами с высоких скал. Уже кончики пальцев стали чувствительны, как у слепца, в готовности изучать все изгибы, линии и поверхности чужого тела, уже пупырышки на языке готовы были дать оценку вкусу чужих губ, но дегустация так и не состоялась. Аврора выдохнула с тихим стоном, открыла глаза и прерывисто зашептала:

– Было бы жестоко. Будить их. Давай осторожно. Разденем и уложим. А тебе найдется место в гостиной.

– В гостиной? – жалобно выдохнул Михаил.

– Пока в гостиной. Я не хочу. Смущать родителей.

– Аврора.

– Все, все. Все потом, завтра. Мы вместе уедем и… все решим. Решим?

– Я уже решил. Я тебя всю жизнь ждал-дожидался. Я не знал, какой ты окажешься, искал на ощупь, как в темноте. И все ошибался. И не надеялся уже. Я и не предполагал, что ты, та самая ты, – такая.

– Какая?

– Не знаю я. Пресветлая. Как мощная лампочка.

– Ужасно. Ты ослепнешь.

– Наоборот. Я как из подземного лабиринта вышел. Повезло.

– А мне-то как повезло. Что есть кому светить. Ох, глупость какая, – застеснялась Аврора патетики. – Давай мальчишек укладывать. Общих. Ведь общих, да?

– Само собой, – важно кивнул Михаил.

Он сгреб в охапку игрушки с дивана и устроил их на ковре. Аврора постелила простыню, бросила подушки, а потом они вместе осторожно, стараясь не разбудить, раздели детенышей и под плечи, под коленки перенесли в гнездо, подоткнули одеяло и, выключив свет, удалились на цыпочках.

А через три дня погибла Данута Альбертовна. Погибла она странно и неожиданно – попала под машину, вылетевшую на нее из подворотни дома, где она жила с мужем, – академического «саркофага» с многочисленными мемориальными досками, что на углу набережной и 9-й линии Васильевского острова. Следователь, которого академик задавил авторитетом, конфиденциально сообщил ему, в буквальном смысле на ухо, что, по свидетельским показаниям, это была серая «Волга». Без номерных знаков-с. Вот так. «Волга», вывернув с линии, разбрызгивая соленую февральскую слякоть, унеслась через мост Лейтенанта Шмидта, пересекла площадь Труда, свернула на бульвар Профсоюзов и затерялась в туманной дали. Самое главное, что академик эту «Волгу» видел через окно, выходящее как раз на мост. Он еще подумал тогда, что за рулем пьяный водитель и что наверняка где-нибудь случится авария. Но аварии не случилось, и водитель не был пьян, а был более чем трезв и расчетлив.

«Что

же ты такое знала, Дана? Чему была свидетелем? И по какой причине решили, что ты свидетель опасный? – вопрошал академик фотографию жены после похорон. – Если тебя спросить, ответила бы ты сама на этот вопрос? Что за не устаревающие сведения оказались в твоем распоряжении? Кому бы они навредили, проговорись ты ненароком? Приобщение к некоторым тайнам смертельно. Такие тайны, даже если они мумифицированы, рано или поздно вдруг начинают разлагаться, накапливать трупный яд, привлекать стервятников. Поэтому источник тайных сведений должен быть… уничтожен. Дана, Данечка. Секретный сотрудник. Мне было хорошо с тобою и надежно».

Аврора, которую неожиданная смерть матери потрясла, решила, что замуж выйдет не раньше чем через год. Такой срок траура она установила для себя. И этот срок истек наконец. И Аврора, с живыми бутонами в роскошной «бабетте», в полуприлегающем кремовом платье до колена, в шелковых перчатках, расписывалась в книге регистраций гражданского состояния (или как там эта книга называется). После нее расписывался Михаил и выронил от волнения ручку. Потом по распоряжению торжественно надутой загсовской тетки они обменялись кольцами, но целоваться при тетке не стали, а лишь улыбнулись друг другу. И Аврора прошептала Михаилу на ухо, что, если они сейчас же не уйдут, она этой индюшке язык покажет, и будь что будет.

Потом были хлопоты по обмену квартир, их необходимо было соединить в одну. Им удалось обменяться на Васильевский, и они поселились неподалеку от отца Авроры, на том участке 3-й линии, что между Большим и Средним проспектами, в одном из бывших купеческих особняков.

Глава 11

Не молчи, дай мне услышать твой голос! Ты ведь знаешь, я никогда не был человеком обыденным, низменным, пошлым, невзирая на то, что многие считали меня таковъм. Ибо во мне пъшала вся любовь, которая и является самим Мировъш Духом, и искра тлела в моей груди, которую дыхание твоего существа раздувало в яркое и радостное пламя!..

«А сегодня в Ленинграде состоялось торжественное открытие нового моста, названного мостом Александра Невского. Мост был построен по проекту института „Ленгипротрансмост“, – читала дикторша с прелестным, но слишком строгим, лишенным мимики лицом и залитой лаком прической. – Это передовое достижение отечественной науки. При создании моста были применены технически сложные и экономичные конструкторские решения. Впервые стальные тросы были проложены не внутри бетонной конструкции, а снаружи, что является новым словом в мостостроении. Создатели моста будут представлены к правительственным наградам. Среди награжденных…» Далее были названы имена и фамилии тех, кто руководил строительством нового моста, в том числе и имя Михаила Александровича Лунина.

Михаил хмуро смотрел семичасовые новости по первой программе и растирал пальцами переносицу, стараясь не выплеснуть раздражение в окружающее пространство.

– Поздравляю, Миша, – сказала Аврора и положила руки ему на плечи. – «Трудовое Красное Знамя»?

– Да, наверное, – неохотно ответил Михаил.

– Ты не рад? Почему? Или пока лучше не спрашивать?

– Не рад и не доволен. Извини, что ворчу. Я с ними ругался, ругался, а потом плюнул. Все равно не слушают и гнут свою линию. Я со своей стороны делал все, что мог, выкладывался по полной. Но дело-то в проекте. То есть он, конечно, чертовски смелый. И экономичный, видите ли. Тросы снаружи.