Летучие мыши
Шрифт:
– Тебе вопрос, пионер: противотанковый гранатомёт РПГ-7!...
И тут в окно класса влетела граната Ф-1 и бешено завертелась на линолеуме пола. За окнами школы затрещали автоматы. Со звоном посыпались разбитые пулями стёкла…
– Ложись! – во весь голос заорал Седой, падая на пол. И вдруг увидел, что граната подкатилась прямо к его голове… Он резко крутанул своё тело вправо, откатываясь от гулко
– Господи! – вздохнул Егор, с трудом выбираясь из цепких объятий сна. – Да что ж это за сон такой?! Дебилизм сплошной!
Он сбросил с себя простыню и отнёс её на лоджию сушиться.
Закурив, Седой долго стоял на лоджии, стараясь отдалить от себя сон, в котором он чуть не погиб от взрыва гранаты….
Застелив кровать свежей простынею, он снова рухнул в объятия Морфея.
Теперь ему снилось, что разведчики уходят от преследования по открытому со всех сторон, прямому, как стрела ущелью. Пули высекают искры прямо у их ног, а они бегут из последних сил. Седой вдруг понял, что ноги не слушаются его. Каждый шаг давался с огромным трудом и болью. Он уже не бежал, а шёл, еле-еле переставляя ноги…
А пацаны удалялись всё дальше и дальше. Он хотел закричать, позвать их, но голос почему-то пропал, и из его горла вырвалось только какое-то змеиное шипение.
Он понял, что ему не уйти, и остановился, поджидая духов. Он знал, что магазин автомата пуст и отбросил его в сторону, выхватив из потёртых деревянных ножен НР-43. В другой руке он мёртвой хваткой зажал гранату, вырвав кольцо с предохранительной чекой. Духи окружали его молча, скаля зубы в зловещих ухмылках. Седой выжидал… Но вдруг духи разом бросились на него, словно стая волков. Он, как мог, отбивался ножом, но в тесноте навалившихся на него тел, не мог никому причинить серьёзного вреда. И тогда он, что было силы в лёгких, заорал: «А-а-а!» и бросил себе под ноги гранату…
В стену громко постучал сосед. И Седой понял, что он действительно кричал во сне. Мышцы левой руки, удерживающей во сне гранату, свело судорогой… Во рту пересохло…
Седой тяжело встал с кровати и, шаркая по полу разношенными тапками, пошёл на кухню. Достав из холодильника запотевшую бутылку пива, он пальцами сковырнул крышку и припал к горлышку, выпив бутылку залпом.
Усевшись за стол, он долго думал, что могут означать эти кошмарные сны, но так как никогда не был силён в их толковании, решил, что это просто реакция мозга на события последних дней в Чечне. «Или просто непереваренный кусок шашлыка!» - подумал он, вздыхая.
За окнами брезжил рассвет, и он решил не ложиться больше, потому что ещё один подобный сон, вырубит его из деятельной жизни на весь день.
Седой включил компьютер и начал отвечать на накопившиеся письма. Большая их часть оказалась рекламной чушью, и он безжалостно поудалял ненужное. За работой незаметно пролетело время и, взглянув в угол экрана, он увидел, что уже 8-10. Сладко потянувшись, он решил прилечь на полчасика… и провалился в сон…
Проснулся он около одиннадцати, абсолютно ничего из приснившегося не помня. Но два предыдущих сна засели в памяти намертво.
Дел было много и Седой, раздирая рот зевотой, пошёл в душ.
Он никогда не верил в сны и снисходительно выслушивал истории других о сбывшихся, якобы, снах. Раньше ни один из его снов не сбывался, хотя часто снились ситуации, подобные сегодняшним. Но сны этой ночи почему-то серьёзно встревожили его. Был в них какой-то намёк, предзнаменование.
Но, поразмыслив, он решил, что чушь всё это несусветная, о которой нужно просто забыть!
Целый день он был занят делами, накопившимися за время его пребывания в Чечне: сделал отметку в отпускном удостоверении в военкомате, пообщался с бывшими коллегами по службе (до Чечни он служил в городском военкомате), уплатил коммуналку, выстояв длиннющую очередь в сберкассе, отвёз в прачечную грязное белье и обмундирование… Но едва он вошёл вечером в квартиру, как тревожное чувство, вызванное ночными кошмарами, вновь вернулось к нему.
Он не мог себе объяснить эту тревогу, возникшую, казалось, на пустом месте, и это ещё больше угнетало его. Потому что, он знал свою военную интуицию, которая практически никогда не подводила его в боевых условиях, вовремя предупреждая об опасности. Но он сейчас находился далеко от войны, в мирном городе, где ничто не должно было угрожать ему…