Летучий голландец
Шрифт:
Уже на длинном деревянном мостике, ведущем к набережной, их обогнал носатый.
Бритоголовый немец со своим семейством тащился сзади, и Жанне показалось, что даже чайки начали кричать «ja, ja!»
Институт послеконтактной реабилитации
— Это великий город! — сказал Дикий Вилли Банану.
Дон Рикардо поморщился: он терпеть не мог великие и большие города, пусть до сих пор самым большим был тот, в котором Максим жил, а самым великим — столица ОАЭ Абу-Даби,
Несколько минут назад они вышли из подземного перехода на площади Каталонии.
— Это крутой город, чувак! — повторил Дикий Вилли и устремился прочь от перехода, прямо к дверям «Hard Rock Cafe».
Банан почувствовал, что с головой у него что-то не то.
Вилли маячил впереди, он был бодр и весел, хотя всю прошедшую ночь смолил косяк за косяком и жутко гоготал, мешая Максиму спать. Сам он не курил, только влил в себя литр какого-то дешевого красного вина из пакета и быстро отрубился под Виллино гоготанье, невольно вдыхая сладковатый дым травы.
Ночевали они в дурацкой квартире в Барио Чино, на третьем этаже многоквартирного дома, подъезд был грязным и неприветливым, а у дверей вообще толклись мрачно-неприятные типы, впрочем, Вилли только осклабился им вместо приветствия — их и сдуло.
А наутро, когда Банан, с трудом дождавшись, пока Исидро Тамайо, насвистывая что-то дебильное, выползет из душа, сам залез под тугую струю и принялся тщательно поливать ледяной водой раскалывающуюся с похмелья голову, Вилли сел к телефону и набрал тот номер, что ему продиктовали еще вчера в аэропорту.
Один длинный гудок, второй, третий… После четвертого сняли трубку и, к большому удивлению Адамастора, раздалась не испанская, а английская речь.
— Hi! — сказали ему и продолжили: —The International Institute of Postcontact Reabilitation! Вилли охренел: он готов был услышать все, что угодно, но только не «Привет! Международный институт послеконтактной реабилитации!»
Но Банан с минуты на минуту мог выползти из душа, и Вилли, чувствуя, как пересыхает во рту, назвал имя Даниэля.
— Mister Daniel is absent, — послышалось в ответ — please, call later…
Вилли выругался.
Даниэль где-то шлялся, надо перезвонить позже может, через час, может, два, а то и три, а вдруг за это время что-то случится с тем сокровищем, что белый хранит в своей металлической посудине, хотя, если рассуждать здраво, раз с ним все еще ничего не случилось, то за несколько часов мало что изменится.
Разве что белый сбежит.
Хотя куда ему одному — в Барселоне?
Банан наконец-то вышел из душа.
Вилли сообщил ему, что сейчас они покинут эту долбаную квартиру и пойдут в город, а по дороге он должен будет сделать несколько звонков.
— Несколько? — зачем-то переспросил Банан.
— Может, хватит и одного! — уклончиво ответил Вилли.
И на этих
От Китайского квартала до Рамблас совсем недалеко. Вилли быстро и уверенно шел вперед, держа за ориентир статую Колумба.
Банан так же быстро шагал за ним, широкая, почти квадратная спина заслоняла восходящее барселонское солнце, человек-монстр, крабоящик, неразгаданный кроссворд, вот кем был сейчас для Банана Вилли.
Напряжение нарастало.
Оно догоняло со стороны порта, с моря.
Хищно поглядывало темными глазами на встречных прохожих.
И двигалось навстречу — уже не с моря, а из города там, где высится здание Международного торгового центра, где торчат мачты подвесной дороги, где кабинки фуникулера плывут над тобой, одни, направляясь в сторону горы Монтжуйк, другие наоборот — вниз, к конечной станции, рыбацкому поселку Барселонете.
Банан ничего не мог понять.
С того момента, как они с Марго поднялись на палубу плавучего казино, все вышло из-под контроля.
Впрочем, может, это случилось и раньше — в ту самую минуту, когда он решил, что ему надо поехать с Ириной на Крит.
Или еще до того, в далеком городе у далекого моря, когда, вломившись воскресным днем в свою старую школу, он достал из курящейся азотом емкости то, что уже какую неделю таскает с собой, только непонятно — зачем.
Но если подумать, то контроль над ситуацией был утерян им в ту ночь, когда он, пьяным до галиков, уснул в отеле со странным названием «Пиратская бухта», и ночью к нему в номер вломился тот самый тип, что сейчас мощно шагает впереди, крабоящик, человек-монстр, неразгаданный кроссворд, МС Адамастор, Дикий Вилли, ведущий за собой Банана на веревочке.
Внезапно Вилли остановился и махнул рукой.
А потом нырнул в ближайшую подворотню.
Банан следовал за ним, Вилли уже входил в открытую дверь небольшого бара.
— Жрать хочется! — сказал он Банану, когда тот нагнал его у стойки.
У Максима все еще трещала голова, ему хотелось не есть, а опохмелиться.
— Хереса выпьем, — сказал Вилли, — и закусим, тут клевые тапас!
Они взяли хереса, тарелочку с хамоном, тарелочку с кальмарами в кляре, «кальмарес фритос» а также «мансанильяс» — оливки без косточек, фаршированные красным перцем.
Голова у Банана начала приходить в себя, но он чувствовал, что напряжение все растет.
Вилли слез с табурета и пошел к телефону, стоящему на дальнем конце стойки.
И опять начал звонить.
Но снова не дозвонился.
Тогда они выпили еще по хересу, а потом — по крепкому кофе.
И вновь оказались на улице.
— Куда мы идем? — спросил Банан.
— Я звоню, — ответил Вилли, — а ты смотришь город, представь, что ты — турист!
Банан попробовал представить себя туристом.