Летучий корабль
Шрифт:
И сказке страшной верится с трудом.
Про рыцаря свободного от дома,
Про ужас моря с дьявольским лицом.
Возлюбленного сына Преисподней,
Любовника богини вод морских...
Страшнее душегуба с подворотни
Лорд-Капитан разбойников лихих.
Жестокий, бессердечный, беспощадный,
Сгубивший множество безвинных душ.
Грабитель дерзкий, злой, без меры властный,
Петли пеньковой долгожданный куш.
II
Под тихий храп пьянчуги-моряка
Мне чудился стук молотка, смех судей,
Усталый вздох сквозь маску палача.
Во сне я почему-то страстно верил,
Что все не так! Что есть двойное дно.
Не знаю, может, я самонадеян?
Спасая жизнь пирата все же. Но...
Прохладный ветер, потянувший с моря,
Заставил вздрогнуть, вынырнув из сна,
Оставив после ощущенье горя,
Паденья в пропасть, где не видно дна.
В слепом отчаяньи рванул оттуда,
Забыв о спутнике, прочь от костра!
Навстречу волнам, бьющим в камни глухо,
На встречу, изменившую меня...
III
С последними закатными лучами
Возник на горизонте черный бриг.
Меж бурыми от крови парусами
Разнесся в небе чайки белой крик.
С тяжелым звоном брошен якорь в воду,
И за борт шлюпка спущена давно,
Под весел плеск скользит неспешно к гроту...
Я замер в ожидании... Чего?
Предчувствовал ли я, что будет дальше?
Как сложится картина судеб двух?
И что неволя будет много слаще,
И крепче стали плен любимых рук.
Меня скрутили во мгновенье ока,
Приставив к горлу нож, к груди — мушкет.
В Его глазах усмешка злая Рока,
Во тьме погас моей надежды свет.
IV
Ночной кошмар всего морского флота,
Их грозный ужас, негодяй, злодей...
Суровый, жесткий, одинокий просто.
Уставший от себя и от людей.
Склонился надо мной и смотрит странно,
Одним касаньем обжигая плоть.
Пытая душу, растревожив раны,
Рождая жар, что плавит даже кость.
И бездна Адова горит во взгляде,
Стремясь сломить, обречь на муку, боль.
Но тонет вновь в морской безбрежной глади
Покорности, что мне вменили в роль.
Обласкана лучами солнца кожа,
Влюбленно ветер треплет шелк волос.
Смиренный раб распят на мягком ложе -
Юнец в венке из виноградных лоз.
V
Я в качке волн познал впервые ласки,
Изведав их под мерный скрип снастей.
Безумию отдавшись без опаски,
Забыл про все что было, без затей.
За грацией упрятал
За горьким ядом — слабость, боль и страх.
Ведь нет у Капитана прав на склонность -
И терпит Чёлн Любви великой крах.
Душа оставлена в плену навеки
На острове пиратском среди скал.
В оковах жадных трепета и неги,
Никто из нас которых не искал.
И хищный образ жгучего брюнета
Проклятием, клеймом на сердце лег.
Я для Него — разменная монета,
И совести очнувшейся упрек.
VI
Проклятье небесам! Я словно бредил...
Тогда, на пляже, и во снах потом.
Все эти годы просто слепо верил,
Что Он найдет меня. Что помнит Он.
Один опять я. И друзей не стало.
Когда успели кануть, скрыться в тьму?
А впрочем, я не так уж и держал их...
Важней гораздо Тот, кого я жду.
Все ближе силуэт, еще немного,
И станет слышен быстрый шаг ботфорт.
Кому молиться — дьяволу иль Богу?
–
За встречу эту, позабытый порт...
А сердце гулко бьется в ребер клетку.
Удар, другой... и в горле встанет ком.
Моя погибель, падшей жизни метка...
Ну, здравствуй! С возвращением домой.
Kalafina
Глава «Морские ежи»
* * *
10 дней прекрасных, как сказка,
10 дней, где не было масок,
10 дней только нежности, ласки,
10 дней только яркие краски.
10 дней первозданной свободы,
10 дней без боли и горя,
10 дней только небо и море,
10 дней только мы с тобою.
10 дней только вера без злобы,
10 дней только ветер и горы,
10 дней чистой нежности, словно,
И не было больше условий…
10 дней и 10 ночей,
10 красок и 10 рождений,
10 вечностей и 10 смертей,
Только десять, а хотелось бы больше…
10 дней поцелуев, объятий,
10 дней наших общих рассветов,
10 дней без вечных сомнений,
10 дней только для нас.
10 дней это так мало,
Это кажется в вечности жизни.
10 дней наполненных счастьем
10 дней, а дальше…
Прощанье.
Nechto
Остров Кес
* * *
Твои губы цвета коралла,
Твои губы вкуса корицы,
С нежностью их целовал он,
Хмелем страсти рискуя напиться.
Капли пота на пояснице,
Танец сплетённых языков.
Жар ладони на ягодице –
Нет в мире слаще оков!
Нега в глазах изумрудных,
Стон в приоткрытых устах.