Летуны из Полетаево, или Венькины мечты о синем море
Шрифт:
Глава 4. Голубиная почта.
Про голубиную почту Венька что-то такое слышал. Только не помнит, что именно. Вроде как в доисторические времена голуби письма, газеты и всякие счета из жэка разносили заместо почтальонов. И телеграммы доставляли быстрее любого телеграфа. А в Англии даже состояли на службе Её Королевского Величества.
Только вот Венька, хоть он и Иванович, никакое не Величество и пока ещё даже не король. И голубей у него на службе нет. А если б и были… На что им, скажите
– и потеряет.
– Для начала надо текст написать, - деловито сказал папа и вырвал из записной книжки листок белой бумаги. Потом согнул его пополам, потом ещё раз пополам, потом оторвал от этого пополама крохотный клочок, не больше спичечного коробка, - Ну?! У кого тут каллиграфический почерк?
Венька отвёл глаза и принялся беспечно насвистывать. Вроде как его, Вениамина Ивановича, тут вообще нету. Хотя на самом деле все знают, что он есть и что почерк у Веньки – ой-ой-ой какой. Никакие Фима с Симой не разберут. Потому что Венька пишет как курица лапой и к тому же с орфографическими ошибками.
Мама – та скромно потупилась. В школе она была лучшей ученицей и ошибок не делала никогда. Да и почерк у неё красивый – ровный, круглый, буковка к буковке. Только вот буковки эти - размером с блюдце каждая. И на папином листочке вряд ли поместится даже одна.
– Всё приходится делать самому! – сказал папа.
Гордо так сказал: мол, куда ж вы все без меня, знаменитого каллиграфиста, почерковеда и чистописателя.
– Ну, что в сим послании напишем?
– Обязательно надо номер поезда указать, и вагон, и что Веньку зовут Вениамином, - принялась загибать пальцы мама, - И фамилию тоже, вместе с отчеством. И как он выглядит. Что глаза у него голубые, а волосы…
Мама внимательным, изучающим взглядом оглядела Веньку с головы до ног. Вроде как первый раз его увидела и хотела запомнить получше.
– Волосы тёмные, рыжеватые такие слегка. На носу веснушки. Щёки круглые и большие. Уши…
– Ты будто фоторобот составляешь, - сказал папа, - Из серии «Их разыскивает полиция».
– Ну, должны же его как-то идентифицировать, - произнесла непонятное слово мама, - Чтоб не перепутать при встрече. Значит, уши такие лопухастые.
– Ничего не лопухастые, - обиделся Венька и прижал свои уши к голове руками, - Уши как уши.
– Уши как уши, - согласилась мама, - Руки как руки. Ноги как ноги. И кто, скажи пожалуйста, тебя по такому описанию узнает? Надо написать, какой рост…
– И вес, - подсказал папа, - И размер ботинок. И талии обхват. Его ж с линейкой встречать будут. И с весами.
– Дату! – вдруг истошно завопила мама, - Обязательно надо дату написать. Число и месяц. Когда он туда приезжает. Чтобы точно встретили, не забыли. И ещё что на мёд у него аллергия. От сметаны сыпь, а от грибов желудочное расстройство…
– Всё ясно, - поставил точку папа, - Значит, действовать будем так!
Он достал из кармана огрызок замусоленного карандаша. Прижал ногтем большого пальца свою бумажку.
«Вениамин Иванович, – мелко вывел папа, будто бусины по полю рассыпал, - Понедельник. Встречайте».
– А как же…, - попыталась заспорить мама, - номер вагона… лопухастые уши… на мёд аллергия.
– Вагон как-нибудь найдут. Уши у него вполне нормальные. А про аллергию…, - папа взял пинцет, аккуратно, словно фармацевт в аптечной лавке, поднял крошечное письмо в воздух и потряс им перед маминым носом, - Про аллергию и про мёд не поместилось.
Глава 5. Сарафанное радио.
После того, как письмо было готово, папа вышел на балкон, накрошил хлеба и закричал призывным громким голосом:
– Цыпа-цыпа-цыпа!
На его звонкий клич слетелись все: галки, грачи, утки, вороны, сороки, сойки, ласточки, стрижи, воробьи, синицы, трясогузки, парочка скворцов и три незнакомые птицы сомнительного пёстрого окраса.
– Кажется, дрозды, - прокомментировал их появление папа, на всякий случай подсыпав ещё и пшена.
Птицы, суетливо галдя и толкаясь, накинулись на папино угощение. Голубей среди них не наблюдалось.
– Голубь – птица ленивая, - объяснил папа, - Надо подождать.
В этот самый момент – фр-р-р-р! – на перила балкона опустилось сразу несколько голубиных экземпляров. Были среди них крупные, холёные - сизые с фиолетовым отливом. Были помельче, потемнее и вроде как даже слегка потрёпанные. Были однотонные, были с крапинками. И только один оказался белый, гордый, с воланами из перьев на ногах – как будто он был в штанишках.
Именно его папа – хвать! – и поймал за распушившийся хвост. Скотчем примотал к ноге свою записку. Пошептал что-то на ухо. Голубь подёргал шеей, понимающе моргнул.
Фр-р-р-р… в воздухе мелькнули белоснежные крылья, красные и сморщенные когтистые лапы. Голубь сделал прощальный круг над домом и взял курс на северо-восток.
– А он точно знает, куда лететь? – спросил на всякий случай Венька.
– А что если он вообще не долетит? – заволновалась мама.
– Почему это он вдруг не долетит? – папа в голубе не сомневался и верил ему почти как себе.
– Ну… лиса по дороге сожрёт. Или орёл заклюёт. Или молния ему прямо в голову ударит. Или…, - фантазия у мамы была очень богатая.
– На этот случай у нас есть вариант номер два.
– Чего два? – не понял Венька.
– Сарафанное радио.
Папа перегнулся через перила балкона и крикнул вниз, во двор:
– А Вениамин Иванович послезавтра от нас уезжает!
Во дворе на лавке в вязаной кофте поверх бесформенного цветастого сарафана сидела известная сплетница бабка Варвара.