Летуны из Полетаево, или Венькины мечты о синем море
Шрифт:
– Зачем? – не понял Венька, - И в кого?
– Да в кого угодно! – беспечно махнул рукой домовой, - Хоть в бабку Матрёну! Или, вон, в Нюрку! Невест тут полная деревня.
Матрёна возмущённо покрутила пальцем у виска. Нюрка покраснела всем своим крошечным личиком и чуть в обморок от избытка чувств не упала. А Серафима набросилась на домового с упрёками:
– Ты чему ребёнка учишь? Любовь – это тебе не картошка!
– Ну, да, - согласился Добрыня, - у картошки крыльев нет, она не летает.
–
– И ботва, - вставила бабка Матрёна.
– А на ботве колорадский жук, - добавила Серафима.
– Вот он как раз летает, - вспомнила Нюра, - Потому как крылья имеет.
– Тьфу на вас! – рассердился Добрыня, - Разве ж Вениамин Иванович на жука похож?
– Ну, вообще-то…, - прищурив глаз, бабка Нюра пригляделась к Веньке, - Есть что-то такое… немножко…
– А при чём тут жук и Вениамин Иванович? – спохватилась Серафима.
– При том, что мы Вениамина Ивановича летать учим! Забыли? А окрыляет что? Любовь! А вы раскудахтались: жуки! картошка! Тьфу на вас ещё раз!
– Е-е-е-э-э-эх-хо-хо!!!
Самсон оттолкнулся огромными лапами от крыльца и взмыл в воздух вертикально, как ракета.
– Ква-а-а-а-ха-ха-ха!!! – весело подпрыгнула на его башке Анисья и вцепилась покрепче в густую зелёную шерсть.
– Что и требовалось доказать! – провозгласил Добрыня, проводив влюблённую парочку взглядом, - Видали, что любовь с людьми творит?!
Глава 4. Полурыба и коварная жаба.
– Ты уже и Анисью в люди записал? – усмехнулась бабка Матрёна.
И все её дружно поддержали. Потому что рассматривать жабу в таком ключе как-то не очень получалось.
– А кто такие, по-вашему, люди?! – возмущённо вскричал домовой, - Те, у кого две руки, две ноги, посередине живот для еды?!
– А если у меня две руки, а нога одна? – обиженно прозвенела из яблони Агриппина Селивёрстовна, - Я, что ли, нелюдь? Или полулюдь?
– Не нога у тебя, а рыбий хвост, - резонно заметила бабка Матрёна, - Значит, рыба ты, а не человек.
– Полурыба! – уточнила дотошная бабка Нюра, - Сверху-то она всё же с руками. Как настоящая женщина.
– Почему «как»? Я и есть настоящая! – упрямилась тётя Груша, - А хвост вообще не в счёт. Главное, чтоб душа была в человеке.
– А у тебя есть? – продолжала насмехаться Матрёна, - Где ж она? Что-то не видать отсюда.
Русалка растерянно взглянула на Матрёну, неуверенно похлопала себя по животу, по пухлым бокам.
– Сердце у меня есть! – вдруг обрадовалась тётя Груша, что-то там у себя, в русалочьем теле, нащупав и определив, - Стучит, как отбойный молоток! Кто хочет удостовериться и послушать?
– Я! – выскочил вперёд Добрыня, - Я хочу послу…
– У-у-у-у-у-у-у-ух!!! – ухнуло, пронеслось, упало из середины неба.
– Бах-х-х-х-х-х-х-х!!! – шмякнулось об землю с диким грохотом.
– Е-е-е-э-э-э-ох-ох-ох!!! – застонало, запричитало, заревело бурными рыданиями.
– Что?! Что такое?!! Что случилось?!!!
Все бросились к горемыке Самсону, окружили, стали гладить по трясущейся голове, обнимать, слёзы утирать и тёплым одеялом укутывать.
– А где ж Анисья? Куда ты, олух, свою принцессу подевал?
– Е-е-е-э-э-э-ох-ох-ох!!! – ещё пуще принялся рыдать и убиваться леший, - Е-е-е-э-э-э-ох-ох-ох!!!
С превеликим трудом удалось выяснить, что Анисья оказалась никакой не принцессой, а пустомелей и вертихвосткой. И не было у неё никакой любви к Самсону изначально. Потому что единственное, что она в жизни любила – своё тухлое болото. А лешего просто использовала – как опору и средство быстрого передвижения. Неохота ей было самой к месту жительства прыгать, свои лапы в грязи пачкать и мозоли на них набивать.
– Вот ведь гадина! – возмутился Добрыня и, словно позабыв всё, о чём он только что с таким упоением толковал, повернулся с нравоучением к Веньке, - Ты, Вениамин Иванович, не влюбляйся никогда и ни в кого. Даже не вздумай!
Глава 5. Глупости и неразумности.
– Глупости это всё! – неожиданно заявила Матрёна.
– Что глупости? – насторожился Венька.
– Любит… не любит… плюнет… позабудет… картошка… козья ножка… вздохи при луне…
– Ну, давай теперь ты, Матрёна, - разозлился домовой, - Умную мысль скажи!
– Я уже говорила, никто не слушал.
– А ты ещё раз скажи!
– Мечта Вениамину Ивановичу нужна для полёту.
– У меня есть! – выкрикнул Венька, - Синее море!
– Нормальная нужна.
– У меня нормальная!
– Это тебе так кажется… по малолетству и неразумности. Сам не знаешь, о чём надо мечтать.
– Мечтать надо о великом, - согласился с Матрёной Добрыня.
– Хочешь, как я, водолазом стать? – заискивающе заглянула Веньке в глаза бабка Нюра, - Чтобы вместе в гидрокостюм залезть, скафандр напялить…
– Скафандр у космонавта, - возразил Добрыня, - Кстати, хорошая мысль! Может, тебе, Вениамин Иванович о космосе помечтать немножко? Или, как я, о мухах?
– Чего о них мечтать? – возмутилась бабушка Серафима, - Мух и без твоих мечтаний везде навалом!
– Так я ж мечтаю их всех перебить! Чувствуешь разницу? Ощущаешь?
Серафима разницу не ощущала и не чувствовала.
– Ты бы, Вениамин Иванович, побольше об уроках мечтал, - посоветовала она Веньке, - об оценках отличных, грамотах всяких и примерном поведении.