Лев Эль’Джонсон: Повелитель Первого
Шрифт:
— Это для меня новость.
— Ты же знаешь, каким может быть легион.
Мередет улыбнулась и уже собиралась развернуться, когда в ее взгляде появилось беспокойство, а вокруг глаз образовались морщинки. Она наклонилась вперед и прищурилась, так как в помещении работала лишь крапчатая подсветка, которую Темные Ангелы предпочитали использовать вместо открытых источников света.
— Когда ты в последний раз проходила медосмотр? Выглядишь бледной.
Мередет провела большим пальцем по щеке подруги.
— Трон, я почти могу нащупать вены в твоей…
Мичман осеклась. У Энит возникло странное и чудесное ощущение объединения, когда нечто отцепилось от ее разума
— Что планирует легион? — спросила Энит.
— Я… не знаю, — промямлила Мередет, не разрывая зрительного контакта. — Мы не задаем вопросов, а легионеры никогда нам ничего не говорят.
На посту Галион с резким отрывистым звуком загорелся сигнал тревоги, и она помотала головой, словно только что заклевала носом над своим пультом. Хлопая глазами, Мередет повернулась к нему и начала водить пальцами, погрузив их в парящие ячейки изображения и гололитовый свет. Работать с показаниями авгура мичману помогали механорецепторные перчатки. Вставшая сбоку от подруги Энит чувствовала себя гак, будто нечто слишком крупное и очень, очень холодное надевало на себя пальто из ее кожи. Она бывала на множестве кораблей, посещала самые лучшие учебные заведения и, в отличие от среднестатистического калибанца, умела истолковывать показания авгура.
— Что это? — спросила Энит, хотя глубоко внутри прекрасно знала, свидетелем чего стала.
Она смотрела на ковчег Механикума с флотилией военных транспортов и сопровождающих их фрегатов. То была настоящая армада, которая, судя по движению создаваемой ею ауспик-тени, летела к Муспелу со стороны точки Мандевиля системы, развивая скорость самого медлительного и разваливающегося грузовоза. В самом же центре того облака… в самом центре… Прищурившись, Энит взглянула на расчетное три-И изображение. Исходя из очертаний корабля, он явно был не имперским, а длина его составляла несколько километров. Корпус судна оказался настолько узким, что лишь один из миллиона сигналов авгура мог хоть что-нибудь засечь. Это была рептилия, таящаяся в косяке незначительной добычи и рыскающая на холодных внешних границах сенсорного диапазона.
— Ерунда, — тихо сказала Мередет.
Затем она отключила тревогу.
Глава четвертая
I
Через затемненную панель из звуконепроницаемого стекла Аравейн наблюдал за работой апотекария Сатариила. Его дополнительные приспособления с торчащими скальпелями поблескивали в приглушенном свете, пилы жужжали, а поверхность белого доспеха была скрыта под костной пылью и пятнами крови. Очистительные масла в металлизированных колбах горели синим пламенем, портя дымом остатки пригодного для дыхания воздуха. Апотекарий трудился и суетился, будто какое-то насекомое, но наблюдающие за ним библиарии не слышали ни звука.
— Я до сих пор пребываю в неведении, почему ты вызвал меня с «Неистовства» на это вскрытие.
Старший библиарий Эликас был облачен в доспех голубоватого, как у цветка белладонны, оттенка. Поверх него он носил изящный бело-серый балахон. Поблескивала пурпурная металлическая бейка, а саму ткань украшала вышивка в виде символов из загадочной ночи древнего Калибана. Капюшон был плотно затянут, и Аравейн почти не видел лица под ним: только крупный острый нос и глубокие морщинки, выдающие хмурость Эликаса.
— Могу предположить лишь следующее: ты подозреваешь, что ведьма либо коснулась этого бедняги, либо стоит за его действиями на борту «Обрина». — Скрываемый тенью капюшон Эликаса повернулся обратно к окну апотекариона. — Однако я не
— Поверьте, у меня есть на то причины, господин, — произнес Аравейн.
— Хорошо, но я сказал то, что чувствую, и жду от тебя как минимум того же. Твой дар всегда заключался в угадывании скрытого. Вот почему капелланы Крыла Огня забрали тебя в свое братство, в то время как большинство библиариев служат в Крыле Ужаса. — Едва заметно кивнув, он показал в сторону лежащего на столе апотекариона тела. — Брат, ты ощущаешь в этом трупе нечто скрытое? Возможно, что-то, чего еще не случилось?
— Наоборот, мой господин.
Эликас вновь повернул лицо к Аравейну, но вопроса не последовало.
Аравейн нахмурился, но смотрел он не на старшего библиария, а на собственное отражение в затемненном стекле. Темный Ангел хранил преданность многим воинам легиона, и его верность походила скорее на паучью сеть, нежели на четкую и неразрывную цепь.
— Да, там был элемент предостережения, — сказал Аравейн, аккуратно подбирая слова подобно тому, как человек переставляет ноги, шагая по тонкому льду. — Однако это скорее не отголоски будущего, а эхо прошлого — событий, случившихся после Каркасарна, когда Лев только недавно разделил и рассеял легион, чтобы расширять Крестовый поход и множить победы Первого на просторах Галактики своего Отца.
— Помню, — произнес Эликас. — Вместе с капитаном Телиалом из Двадцать первого ордена я летел к Тау-Аспередин, и к примарху меня призвали лишь во время второго ксеноцида рангданцев. В тот момент я мог разрыдаться. Меня лишили возможности оказаться в компании генного отца, и на протяжении столь многих лет завоеваний я страстно желал оказаться рядом с ним.
Взор Аравейна устремился куда-то вдаль.
— Меня и тактическую группу Девятого послали в направлении края Галактики, к северным границам сегментума Обскурус и Вурдалачьих звезд. Моя баржа входила в состав флотилии, которая должна была стать подкреплением Девятнадцатому на Индра-суле, после отбытия Вороньего лорда. То, что я там увидел…
Аравейну не требовалось закрывать глаза, чтобы четко восстановить в памяти эту картину. Люди. Даже после освобождения Гвардией Ворона миллиарды людей вели себя словно скот, ибо целые поколения интенсивной психической жатвы, проводимой голодными ксеносами, оставили все население планеты с технически мертвыми мозгами. Для Аравейна подобный вид деградации был худшим из всех возможных, а у жителей мира даже отсутствовало сознание, чтобы понять это. Омерзительные ксеносы, которые так долго держали планету в своей хватке, видели в людях лишь инкубаторы для психических энергий, употребляемых тварями в пищу. Итераторы, высадившиеся вместе с Темными Ангелами из Девятого ордена, пришли в ужас и объявили, что у выживших нет надежды на спасение, после чего порекомендовали Механикуму направить население мира на сервитуде имперпетуис в качестве лоботомированных рабов-сервиторов.
Великий крестовый поход слишком поздно добрался до Индра-сула.
Если говорить об Аравейне, то, по его мнению, последний акт милосердия был самым меньшим, что Темные Ангелы могли предложить населению планеты в знак своего покаяния.
— В чем дело, брат? — спросил Эликас, побуждая Аравейна к ответу. — Что ты видел?
— Простите, владыка… Должно быть, испытанное на борту «Обрина» сбило мой настрой. Я уже открыл вам больше, чем стоило.
Скрытый тенью старший библиарий внимательно изучал Аравейна. Эликас был довольно могущественным псайкером, способным проникнуть в разум бывшего ученика и достать оттуда любые ответы, какие только пожелает, если бы любопытство толкнуло его на это.