Лев Эль’Джонсон: Повелитель Первого
Шрифт:
Глава пятая
I
В то время пока боевые корабли Первого легиона окружали и разделяли на части муспельский гарнизонный флот, изолируя отдельные его суда, в верхний слой атмосферы самого Муспела с ревом ворвалась эскадрилья угольно-черных «Грозовых птиц». Они содрогались, проходя через область ионопаузы планеты, их крылья подвергались перегрузке, из воздушников и закрылков вырывались струи дыма, а пламя лизало теплозащитный слой кораблей, сменивший окрас с оранжевого на желтый, а затем и на белый цвет плавящегося армапласта. Когда планета обратила поток пламени из своего огнемета на все скрытые примеси и вещества, загрязняющие корпуса судов, усиленные места крепления вооружения и носы «Грозовых птиц» оказались расчерчены зелеными и розовыми полосами. Невзирая на атмосферную турбулентность, столь отличную от математической точности пустотных полетов, корабли продолжали удерживать строй, а разделяли их лишь считаные метры. Спуск осуществлялся
Плавно выстроившись в новый боевой порядок — длинный «меч» с крестовой гардой, сформированной парой «Грозовых птиц» по обеим сторонам, — корабли Темных Ангелов резко рванули вперед над простирающимися под ними запущенными постурбанизированными землями.
Внизу находились дюжины мелких поселений, разбросанных по поверхности главной массы суши Муспела, и большую их часть гражданские переписчики IX легиона классифицировали как агрокомплексы, однако если пользоваться другими определениями, то это были фермы, населенные группами охотников-собирателей, объединенных родственными связями, и земледельцами, которым удавалось поддерживать лишь минимальный уровень жизни. В таких поселениях обитало от считаных единиц до пары сотен человек, а отдельно отметить можно было лишь один-единственный город. Официально он носил имперское наименование Муспеллия-Примус, хотя за него продолжало отчаянно цепляться местное название Марипоз. Город обладал типичной планировкой времен до Долгой Ночи, а потому не выказывал признаков навязанной стандартизации и бруталистической симметрии, присущих имперской колонизации. Беспорядочно раскиданные здания, выстроенные из черной кристаллической породы, которой не встречалось ни на одном карьере планеты, стояли на тех же самых местах, где их и забросили: темные, унылые, мертвые уже на протяжении сотен, если не тысяч лет. Они испещряли землю между гористыми возвышенностями Намастора — территории с серыми исхлестанными бурями вершинами, что высились примерно в пятидесяти километрах к северу от города, — и искусственными рифами древней гавани. Недавно закончился ремонт имперских доков, и теперь они поддерживали работу строительных судов и траулеров для промышленного лова, которые кишели на поверхности грязных вод. С высоты казалось, будто волны обледенели.
Едва не касаясь друг друга концами крыльев, «Грозовые птицы» подняли тормозные щитки. Когда эскадрилья сделала вираж и вошла в строго ограниченное воздушное пространство Шейтансвара, огромные корабли сильно затряслись из-за внезапного сопротивления.
Шейтансваром в обиходе назывался архипелаг, который выдавался из мыса, словно рог или хвостик. Чем ближе поверхность входящих в него пяти островов — Копчиков, Плача, Меригиона, Нигриса и Ункуса — лежала к океану, тем пустыннее и скалистее она становилась. Согласно реестру Крестового похода, на Муспеле не обнаружили даже самого простого и примитивного оружия, однако Шейтансвар в целом и окруженный с двух сторон утесами Ункус в частности наводили на мысли о крепости, где вражеские армии ожидала лишь смерть. Еще одна тайна в головоломке Муспела.
Развалины времен Темной эпохи, которые составляли укрепления архипелага и с высоты выглядели как пунктир, были расширены за счет сооружений со строгой готической архитектурой, и теперь острова соединялись друг с другом блочными мостами имперского дизайна, что держались на свайных рядах более старых и, судя по всему, рухнувших еще сотни лет назад мостов. По мере движения в сторону океана ландшафт становился все менее радушным и начинал выказывать открытую враждебность, а оборонительные куртины неуклонно росли ввысь. Количество бронированных куполов зенитных батарей и пустотных агрегатов, благоразумно расставленных инженерами Девятого, все множилось, а уже за ними находился Ванискрай — самый высокий и удаленный мыс Шейтансвара. На нем располагалась обиваемая волнами крепость планетарного правителя Муспела, способная похвастаться завидной обороноспособностью. Фундамент замка уходил глубоко в твердую породу мыса, а зарешеченные эркеры и световые проемы с орудиями усеивали всю поверхность обрыва до самого низа, где волны разбивались о вульгарный скальный доспех крепости и окатывали все вокруг брызгами. Каждый сантиметр земли был скрыт под зубчатыми стенами и мешаниной огневых точек да турелей, а вымпелы бились против неумолимого ветра, свисая с выставленных кое-где напоказ баалитских скульптур. Большинство оборонительных сооружений, за исключением самих орудий, стояло здесь задолго до прихода ремесленников Кровавых Ангелов.
Так как на этом крошечном, плотно застроенном укреплениями островке было мало места для установки средств обеспечения посадки, «Грозовые птицы» снижались по направлению ко второму острову архипелага.
Имперские логистеры обозначили его как Плач, и на нем располагалась лишь горстка строений, причем, что нехарактерно для Марипоза, все они были исключительно имперскими как по своей конструкции, так и по назначению: самолетные ангары, силосы для хранения прометия и несколько дюжин оборонительных батарей «Гидра», установленных на вращающихся платформах по обеим сторонам от пятисотметровой
Лев Эль’Джонсон был немногословен. Когда примарх сделал заявление, его услышали.
II
Лев остановился у самого края десантной рампы «Ночного ястреба» и скрестил руки на нагруднике. Поток воздуха, создаваемый турбовентиляторным двигателем, хлестал плащ примарха. Эль’Джонсон безмолвно смотрел на моросящий дождь.
Плач был унылым и самым неприступным из всех островов в цепи Шейтансвара, хотя и обладал наименьшей высотой над уровнем моря. Черные, словно сама ночь, волны бились об его голые скалы и деревянные сваи, защищающие мыс от натиска воды, а ледяные брызги от периодических всплесков доставали до стоящих на взлетно-посадочной полосе «Грозовых птиц». Геоскульпторы Механикума, прибывшие при имперской колонизации, ускорили многовековой процесс естественного выветривания и сточили весь остров, чтобы получилась идеально ровная поверхность. Периодически они перекрывали шероховатые коренные породы слоями скалобетона, ферробетона и керамита, и в итоге Плач стал напоминать поднимающийся из вод ударный авианосец, готовый запустить эскадрилью бомбардировщиков модели «Звездный ястреб». Остров превратился во что-то полностью искусственное как по форме, так и назначению. Чтобы пронзить пелену этой иллюзии, требовались более острые и надежные средства восприятия, нежели простое зрение.
На острове стояла зловещая тишина. Когда команды обслуживания Плача поспешили заняться кораблем, Лев уловил шлепанье кожаной обуви по влажной земле и скрип обрезиненных шлангов. Примарх слышал эти звуки не потому, что они раздавались особенно громко, а потому, что все остальное, за исключением разбивающихся об скалы волн, было необычайно тихим. В воздухе стояли запахи солевой коррозии и морских водорослей.
Звуки города рассказывали Льву столько же, сколько шелест листьев над дорогой в чаще или шорох лесной подстилки под неосторожным шагом.
Он пробовал ветер на вкус.
Вслушивался.
Ждал.
Главное качество умелого охотника — терпение, а первое, чему учится жертва охотника, — осторожность. В свое время Лев побывал в роли и того, и другого, поэтому умел при необходимости вживаться в шкуру добычи.
На параллельных взлетно-посадочных полосах уже высадились силы Темных Ангелов, численностью достигавшие роты: сто рыцарей занимали огневые позиции вокруг узлов подвески вооружения «Грозовых птиц». Эти узлы защищали броня и пустотные щиты. «Ночной ястреб» являл собой настоящего владыку ангельских звездолетов. Шесть крыльев Гексаграмматона и сотня тайных путей Гекатонистики украшали его блестящие пластины цвета обсидиана. Края бронеплит и контейнеров с ракетами, декорированных позолоченными орнаментальными завитками, были отделаны золотом, а честь украшать носовую секцию корабля досталась аквиле с золотым венцом — эмблеме, которую обычно носили лишь палатины III легиона. «Ночной ястреб» же демонстрировал этот символ потому, что когда-то доставлял возлюбленного всеми Повелителя Человечества на Калибан, после чего был отдан в награду недавно нареченным Темным Ангелам — достойнейший дар, не уступающий доспеху примарха или Львиному мечу.
Члены команды обслуживания, носившие люминесцентные жилеты-накидки оранжевого цвета, спешно прошмыгнули под орудиями легиона и подтащили свои прометиевые шланги к величественным военным машинам. Вдали от них на взлетно-посадочной полосе выстроились в тонкую линию смертные офицеры — группа нервничающих седых военных с церемониальными нагрудниками, подплечниками и разноцветными кантами. Этих мужчин и женщин окружала встревоженная толпа помощников, облаченных в мантии.
— Населением планеты завладела меланхолия, — произнес Лев.
— Как и отмечал Ангел в своих докладах, сир, — напомнил Дариил, встав на рампу позади примарха.
— Если уж взгляд моего брата не тронул сердца этих людей, тогда, вероятно, не стоит ожидать подобного и от меня.
Когда Лев спустился с рампы и вышел из-под нависающего корпуса «Грозовой птицы», по его боевым доспехам начали барабанить капли дождя, а плащ стал тяжелым от влаги. Мокрые волосы Повелителя Первого золотыми нитями упали на поверхность искусно сделанных наплечников из черного керамита. Дариил последовал за Львом лишь тогда, когда примарх сошел с рампы на землю. После старшего кузнечного мастера из «Ночного ястреба» вышли магистр Крыла Смерти Ольгин и его избранный преемник сержант-ветеран Геродаил. Оба чемпиона были закованы в тактические дредноутские доспехи типа «Тартарос» и шли во главе свиты рыцарей из числа Спутников, облаченных в костяно-белую броню. Этот почетный цвет символизировал смертельный удар, который воин получил при защите своего сеньора и выжил. На сгибе локтя одной из тяжелобронированных рук с сервосуставами седовласый сержант держал Львиный шлем примарха, а в другой он гордо нес знамя с эмблемой Первого легиона, вручную сотканное из черной декоративной ткани и украшенное терранской геральдикой, что предшествовала даже возникновению Легионес Астартес.