Лев Троцкий. Оппозиционер. 1923-1929
Шрифт:
В конце декабря Троцкого проинформировали, что он должен отправиться в Астрахань, где ему будет предоставлена работа. Он ответил, что малярия делает для него невозможным пребывание в этом городе. Неизвестно, страдал ли он на самом деле этой болезнью. Некоторые врачи трактовали его часто повторявшиеся приступы лихорадочного повышения температуры именно как редко встречавшуюся форму малярии, и Троцкий решил отклонить предложение об Астрахани по состоянию здоровья. 3 января Троцкий был вызван «на беседу» в ОГПУ, но отказался туда явиться. Создается впечатление, что Орджоникидзе поначалу придерживался менее жесткой (по сравнению со Сталиным и Молотовым) линии поведения в отношении вождей оппозиции, но уступил Сталину и уже в первых числах января сообщил комиссии оппозиционеров, что речь идет не о переводе на работу в отдаленные города, а о принудительной высылке Троцкого в Астрахань, Раковского — в Усть-Сысольск (ныне Сыктывкар), Радека — в Ишим и т. д.
Когда поступило известие о вызове Троцкого в ОГПУ,
Орджоникидзе отвечал уклончиво. Не соглашаясь оставить оппозиционеров в Москве и других центрах, но учитывая «согласие выехать в провинцию», он пообещал пересмотреть места ссылок и предложил встретиться с секретарем ЦК Станиславом Викентьевичем Косиором. Его родной брат — Иосиф — также подлежал высылке, и это, с одной стороны, делало положение С. В. Косиора особенно уязвимым, но с другой — рождало надежду на благосклонное отношение функционера, чей брат оказался в аналогичном сложном положении.
Началась любимая Сталиным игра в кошки-мышки: последовала волна обмана и дезинформации оппозиционеров. Партийные деятели давали крайне неопределенные обещания, сопровождаемые намеками на компромисс и поблажки. Одновременно ОГПУ рассматривало вопрос о скорой насильственной депортации оппозиционеров «за антисоветскую пропаганду и агитацию» по статье 58 Уголовного кодекса РСФСР, о чем высылаемым становилось известно от старых знакомых, работающих в органах и партаппарате. Троцкий, Радек, Раковский, Преображенский, Смилга, Серебряков, Муралов и другие обратились в Политбюро и ЦКК с декларацией, протестующей против происходящего. Одновременно они выступили с обращением к Исполкому Коминтерна и ЦК всех компартий, прося отменить решение об их исключении из партии [728] . Фактически они обращались к созываемому в Москве VI конгрессу Коминтерна.
728
Архив Троцкого. Фонд 13. T-1092. Л. 1–4.
К этому времени оппозиционеры уже не тешили себя наивной надеждой на то, что Коминтерн станет на их сторону. Цель состояла тем не менее в том, чтобы еще раз довести свои взгляды до компартий всех стран: «Мы со спокойным презрением отметаем попытку подвести под эту статью десятки большевиков-ленинцев, которые сделали немало для установления, защиты и упрочения Советской власти в прошлом и которые в будущем все свои силы отдадут защите диктатуры пролетариата», — писали оппозиционеры. Кратко изложив суть своих взглядов, которые сталинское руководство инкриминировало им в качестве «антисоветской пропаганды», они апеллировали ко всем компартиям и к VI конгрессу, чтобы те объективно рассмотрели этот комплекс вопросов «при свете дня и при подлинном участии партийных масс»: «Завещание Ленина сейчас более, чем когда-либо, звучит как пророчество. Никто не знает, как много времени оставляет нам еще ход исторических событий для исправления всех содеянных за последние годы ошибок» [729] . Времени действительно оставалось мало, и об этом «никто не знал», точнее — знал один таинственный и непонятый человек, живущий в Кремле: Сталин.
729
Под заголовком «Завещание Владимира Ильича Ленина» часть «Письма к съезду» Ленина, содержавшая характеристики партийных деятелей, была напечатана на гектографе и нелегально распространялась в партийной среде (ЦДАГОУ. Ф. 1. Оп. 20. Од. зб. 2651. Арк. 1).
Позиция оппозиционеров в отношении международного коммунистического движения была выражена в двух директивных письмах, посланных руководящими деятелями оппозиции своим сторонникам за границу. В подготовке текстов принимал участие Троцкий, но сами документы писались кем-то из его ближайших соратников. 9 января письма были переданы Андрейчиным (участвовавшим ранее в рабочем движении США) американскому журналисту Роберту Вольфу для вывоза за границу [730] , но их перехватили советские спецслужбы. По решению Политбюро 15 января, с комментариями Бухарина, письма были опубликованы в «Правде»: «Мы против второй партии и против IV Коминтерна — самым непримиримым образом, — писали оппозиционеры, — причем исходим из интересов международного большевизма». Возражая против создания «союза левых коммунистов» в Германии, авторы указывали: «Имя «союз» ничего не прибавляет, но может стать псевдонимом второй партии».
730
ГДА
Казалось, позиция Троцкого и его сторонников была совершенно ясной. Тем не менее Бухарин, а за ним редакция журнала «Коммунистический Интернационал» (в котором играл активную роль Бухарин) трактовали ее прямо противоположным образом: как курс на разложение Коминтерна и его секций изнутри, на фактическое образование параллельных национальных компартий и 4-го Интернационала [731] . Будущее покажет, что именно на этот путь действительно встали сочувствовавшие Троцкому зарубежные коммунистические группы и деятели. Они не смогли получить большинство в своих партиях, подверглись преследованиям, травле, были исключены из компартий. В результате образовывались, как правило, крайне нестабильные организации, обычно существовавшие в течение очень короткого времени и претерпевавшие затем новые расколы. Некоторые из них вдобавок были снедаемы сведением личных счетов и всевозможными, чаще всего надуманными, политическими и догматическими дрязгами. В результате эти организации не имели сколько-нибудь существенного влияния в коммунистическом движении своих стран.
731
Коммунистический Интернационал. 1928. № 4. С. 5. Имея в виду, что эти документы поступили в «Правду» из ОГПУ, можно было бы заподозрить, что они были подделкой. Но письма были подлинные. 10 мая 1928 г. Радек писал Преображенскому: «Так как мы уже высказывались против в «письме к Петру», напечатанном в «Правде» от 15 января…» (Разгром левой оппозиции в СССР: Письма ссыльных большевиков (1928) // Публ. Ю. Фельштинского // Минувшее: Исторический альманах. М.: Феникс, 1992. Т. 7. С. 275).
Единственным реальным результатом демаршей оппозиционеров накануне ссылки было удовлетворение их протеста по поводу места нахождения Троцкого. Астрахань была ему заменена Алма-Атой. Его проинформировали, что он будет депортирован на основании статьи 58 (10) Уголовного кодекса РСФСР, предусматривавшей кары вплоть до расстрела «за контрреволюционную агитацию и пропаганду». Части оппозиционеров наказание было оформлено в виде ссылки. Остальным — в виде высылки с правом выбора места нового жительства [732] . Разницы между тем и другим не было никакой, так как всем высылаемым место дальнейшего проживания определяли сотрудники ОГПУ. Зарубежная печать называла эту бескровную расправу «сухой гильотиной» [733] .
732
Правда. 1928. 19 января.
733
Социалистический вестник. 1928. № 1. С. 3.
Отлично понимая, что ссылки не избежать, но надеясь, что в Москве и других городах удастся сохранить какой-то костяк оппозиции, Троцкий в начале января 1928 г. написал в качестве напутствия несколько документов, которые должны были сориентировать сторонников в духе, который соответствовал его намерениям. Эти документы тоже были перехвачены ОГПУ и до адресатов не дошли. В информационном письме ОГПУ документы были обозначены как платформа «На новом этапе», тезисы «К вопросу о задачах оппозиции» и статья «Термидор». Оценки в них Троцким давались более пессимистичные, чем ранее.
Наиболее значительной была статья «На новом этапе», сравнительно недавно переданная из архива ФСБ в Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Троцкий писал, что теория «перманентного термидора» ведет к постепенному сползанию и перерождению советской власти, хотя и без каких-либо резких скачков. Отсутствие критики, всесилие партаппарата предопределяли, по его мнению, тот факт, что с точки зрения рабочего власть уже не находится в руках рабочего класса: «Отдельно взятый рабочий, исходя из своего житейского опыта, может прийти к выводу, что власть уже не в руках рабочего класса, на заводе господствует треугольник, критика под запретом, в партии господствует аппарат. За спиной советских организаций командует чиновник и проч[ее]». В то же время Троцкий полагал, что «процесс сползания» не достиг еще той критической точки, когда государственная власть, изменив свою классовую природу, стала буржуазной. Происходило пока еще только постепенное сосредоточение власти в руках бюрократических органов, все более «выдвигающихся в сторону мелкобуржуазных верхов города и деревни и частично переплетающихся с ними».