Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917
Шрифт:
Троцкому и его семье было предложено немедленно покинуть квартиру в Кремле, которую Троцкие занимали со времени перевода правительства в Москву в 1918 г., и они на время переехали к Белобородову, формально остававшемуся еще на посту наркома внутренних дел РСФСР, но фактически отстраненному от работы и занимавшемуся исключительно пропагандой оппозиционных взглядов, в частности на родном ему Урале.
Квартира Белобородова после переезда туда Троцкого стала микроскопическим военным лагерем. В ней собирались руководители оппозиции, сюда приходили за указаниями активисты, здесь непрерывно дежурили несколько сторонников Троцкого из числа военных, сопровождавшие его при всех передвижениях по городу в качестве вооруженной охраны [670] . Уже 15 ноября Троцкий послал секретарю ЦИК СССР Енукидзе официальное письмо об освобождении кремлевской квартиры: «Сим извещаю, что, в связи с состоявшимся обо мне решением, я вчера, 14 ноября, выселился из занимавшейся мною до сих пор квартиры в Кремле. Впредь до того, как найду себе постоянную квартиру, я временно поселился в квартире тов. Белобородова (улица Грановского 3, кв. 62) [671] . Ввиду того, что мой сын заболел, жена и сын останутся в Кремле еще в течение нескольких ближайших дней. Надеюсь, что квартира
670
Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 2. С. 282.
671
Это был так называемый Пятый Дом Советов, рядом с которым находились Кремлевская больница с поликлиникой и Кремлевская столовая.
672
Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 4. С. 264.
Через два дня, 17 ноября, вышло постановление Совнаркома СССР за подписью председателя СНК Рыкова о снятии Троцкого с наиболее ответственного государственного поста, который он все еще занимал, — председателя Главконцесскома [673] . Затем последовали официальные акты о лишении Троцкого других занимаемых им должностей. Под влиянием происшедших событий 16 ноября застрелился А. А. Иоффе — близкий знакомый Троцкого еще по венскому периоду, заместитель Троцкого по Концессионному комитету, участник Брестких переговоров, затем известный советский дипломат, преподаватель МГУ, а в последнее время еще и оппозиционер [674] . Тяжело болевший Иоффе (помимо туберкулеза обоих легких, он страдал хроническим воспалением желчного пузыря и полиневритом — множественным воспалением нервов) был отстранен как оппозиционер от партийной работы, а затем и от преподавания в Московском университете, где он читал курс по востоковедению. Над Иоффе открыто издевались. По решению Лечебной комиссии ЦК был созван консилиум профессоров, которые единодушно приняли решение о необходимости срочной его отправки на длительное лечение за границу. Однако Лечебная комиссия медицинское предписание проигнорировала и к тому же лишила Иоффе (как и других оппозиционеров) бесплатных лекарств Кремлевской аптеки. Теперь все необходимые медикаменты приходилось покупать в обычных городских аптеках по очень высокой цене, на общих основаниях. Иоффе был полностью лишен медицинской помощи и угасал в страшных муках.
673
ГАРФ. Ф. 5446. Оп. 2. Ед. хр. 33. Л. 19.
674
Коммунистическая оппозиция в СССР. Т. 4. С. 281.
Перед смертью Иоффе написал Троцкому большое письмо, в котором не только описывал свои мытарства последних месяцев, но и давал политические оценки ситуации в партии и стране. Коснулся он и личности самого Троцкого, и отношения к нему Ленина: «Я никогда не сомневался в правильности намечавшегося Вами пути, и Вы знаете, что более 20 лет иду вместе с Вами… Вы политически всегда были правы, начиная с 1905 года, и я неоднократно заявлял, что собственными ушами слышал, как Ленин признавал, что и в 1905 году не он, а Вы были правы. Перед смертью не лгут, и я еще раз повторяю Вам это теперь… Но Вы часто отказывались от собственной правоты в угоду переоцениваемому Вами соглашению, компромиссу. Это ошибка. Повторяю, политически Вы всегда были правы, а теперь более правы, чем когда-либо. Когда-нибудь партия это поймет, а история обязательно оценит» [675] .
675
Троцкий Л. Портреты революционеров. С. 335–342.
Письмо Иоффе было конфисковано ОГПУ в числе всех бумаг Иоффе, поскольку сотрудники этого ведомства первыми приходили в квартиры умерших высокопоставленных партийных работников и, согласно имевшимся тогда инструкциям, опечатывали и увозили всю документацию покойников. Отдельный запечатанный пакет с надписью «Троцкому», в котором лежало объемное письмо Иоффе, был тотчас передан Сталину, который распорядился его засекретить. Однако супруга Иоффе Мария Михайловна, не успевшая это письмо даже прочитать, рассказала о существовании пакета ряду партийных работников, и даже Троцкому [676] [676]. После известных колебаний Сталин изменил свое решение. В ОГПУ была сделана фотографическая копия письма (тогда это был единственный способ копирования документов) и отдана Раковскому. Оригинал так и остался в ОГПУ. «Почему письмо, написанное Иоффе для меня и запечатанное им в конверт с моей фамилией, было вручено Раковскому, и притом не в оригинале, а в фотокопии, объяснить не могу», — писал позже Троцкий [677] . Скорее всего, соображения были сугубо бюрократические. Сталин распорядился возвратить текст, но ОГПУ не пожелало расставаться с подлинником и отдало фотокопию. Троцкий был уже беспартийным, а Раковский, известный соратник Троцкого, с одной стороны, и близкий друг Иоффе — с другой, оставался пока еще членом партии. Вот и решили передать письмо Иоффе Троцкому через Раковского.
676
Троцкий вспоминал, что в квартире Белобородова раздался телефонный звонок, его попросили к телефону и незнакомый голос произнес: «Адольф Абрамович застрелился. На столике его лежит пакет для вас» (Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 2. С. 282).
677
Троцкий Л. Моя жизнь. Т. 2. С. 283.
Так как Иоффе оставался до кончины членом партии, причем высокопоставленным, похороны проводились от имени ЦК на Новодевичьем кладбище. Была создана похоронная комиссия, куда от ЦК вошел секретарь Краснопресненского райкома партии М. Н. Рютин [678] (тогда еще выступавший со сталинистских позиций). От друзей и близких покойного в комиссию вошел Раковский. Похороны были назначены на дневные часы в будний день, 19 ноября, чтобы помешать массовому прощанию. Тем не менее собралось несколько тысяч человек. Фактически это была последняя крупная оппозиционная демонстрация, которую во главе траурной колонны возглавляли Троцкий, Раковский и И. Н. Смирнов. Когда процессия достигла кладбища, власти сообщили, что право войти на территорию кладбища имеют лишь 20 человек, но толпа прорвалась через заграждение. Милиция и ОГПУ сочли целесообразным не оказывать сопротивления многочисленным демонстрантам и отступили.
678
Рютин Мартемьян Никитич (1890–1937) — социал-демократ с 1914 г., большевик. С 1920 г. занимал различные посты в партийном аппарате. Являлся секретарем Краснопресненского райкома партии в Москве. Был организатором вооруженных партийных отрядов для разгона оппозиционной демонстрации 7 ноября 1927 г. В 1928 г. был снят с должности секретаря райкома за «примиренческое отношение к правому уклону». Назначен заместителем главного редактора военной газеты «Красная звезда». В 1930 г. участвовал в группе С. И. Сырцова. Был исключен из партии и снят с ответственных постов за участие в «право-левацком блоке» (перед этим короткое время был председателем правления фотокинопромышленности). В ноябре 1930 г. арестован по обвинению в контрреволюционной пропаганде, но вскоре освобожден. В начале 30-х гг. стал организатором подпольного антисталинского Союза марксистов-ленинцев и основным автором нелегального манифеста «Ко всем членам партии». Написал (возможно, совместно с другими участниками его нелегальной группы) большую работу «Сталин и кризис пролетарской диктатуры». В этих документах утверждалось, что Сталин и его окружение порвали с ленинизмом и привели партию и страну к опасному кризису, что оздоровление партии и государства невозможно без устранения Сталина. В сентябре 1932 г. Рютин был вновь арестован. Сталин требовал его расстрела. Но другие члены Политбюро высказались против этого, и Рютин был приговорен к 10 годам заключения. В январе 1937 г. расстрелян по приговору Военной коллегии Верховного суда СССР.
Перед открытой могилой выступил Троцкий, призвавший присутствовавших подражать Иоффе не в смерти, а в жизни: «Он ушел из жизни как бы добровольно. Революция не допускает добровольных уходов из жизни, но Адольфа Абрамовича никто не смеет судить или обвинять, потому что он ушел в тот час, когда сказал себе, что он революции не может отдать ничего больше, кроме своей смерти. И так же твердо и мужественно, как он жил, — он ушел. …Позвольте сказать, и, я думаю, что эта мысль будет вполне соответствовать последним мыслям, последним завещаниям Адольфа Абрамовича, — такие акты, как само вольный уход из жизни, имеют в себе заразительную силу. Но пусть никто не смеет подражать этому старому борцу в его смерти — подражайте ему в его жизни!» [679]
679
Троцкий Л. Портреты революционеров. С. 332–333.
Во время похорон Троцкий беседовал с лидером группы демократического централизма Сапроновым, который поставил вопрос о возобновлении не только сотрудничества, но и о возможном новом объединении в рамках оппозиции. Троцкий отклонил эти предложения, мотивируя тем, что сапроновцы «всегда слишком забегают вперед» [680] . Можно полагать, что решительный отказ от политического сотрудничества был продиктован и тем, что децисты стояли на более демократических позициях, допуская теоретическую возможность организации новой (второй) коммунистической партии.
680
ГДА СБУ. Ф. 13. Од. зб. 282. Арк. 57.
Осенью 1927 г. слухи о положении, в котором оказался Троцкий, все шире заполняли зарубежную прессу. Журнал «Иллюстрированная Россия» откликнулся на ходившие в Париже достоверные и недостоверные разговоры серией карикатур известного художника Михаила Александровича Дризо под общим названием «Что мы знаем о Троцком?» с подписями: «Троцкий болен», «Троцкого выселили из Кремля», «Троцкий арестован», «Троцкий бежал за границу» и даже «Троцкий убит». Завершал же эту серию рисунок с подписью в виде диалога: «Как, Лев Давидович, вы не в ГПУ, вы не убиты?!» — «Право, не знаю: я еще не читал сегодняшних газет» [681] .
681
Иллюстрированная Россия. 1927. № 49. С. 3; Юниверг Л. «Главкомштык» глазами русских парижан // Голос (Израиль). 2009. 19 февраля.
2 декабря 1927 г. открылся XV съезд ВКП(б). Исключенный из партии Троцкий мог следить за его работой только со стороны: по прессе и беседам со своими высокопоставленными знакомыми. Но оказалось, что тень оппозиционного вождя витала над делегатами съезда, хотя таковыми являлись только те, кто выражал свою верность сталинскому руководству и его политическому курсу.
Оппозиционеры предложили свою повестку дня съезда, в которую, помимо обычных отчетных докладов, должны были войти вопросы: итоги десятилетия и дальнейшие перспективы мировой революции, международное революционное движение и тактическая позиция оппозиции, положение рабочего класса СССР в связи с положением в промышленности, развитие буржуазных отношений в деревне и система мер по коллективизации сельского хозяйства, борьба против бюрократизма и состояние государственного аппарата, усиление обороноспособности страны, внутрипартийное положение [682] . Разумеется, предложения оппозиционеров были проигнорированы.
682
РГАСПИ. Ф. 324. Оп. 1. Ед. хр. 103. Л. 2.
Это был второй со времени установления советской власти большевистский съезд, на котором отсутствовал Троцкий. Но разница была существенная: Лев Давидович не принимал непосредственного участия в VIII съезде, так как был вынужден срочно выехать на фронт, а на XV отсутствовал, поскольку был снят со всех должностей и постов и стал к тому же беспартийным. Однако теперь, как и в 1919 г., весь съезд находился под воздействием личности и деятельности Троцкого. На съезд была допущена с совещательным голосом небольшая группа оппозиционеров, еще не исключенная из партии [683] .
683
XV съезд Всесоюзной коммунистической партии (б): Стенографический отчет. М.; Л.: Госиздат, 1928. С. 1395, 1412.