Лев Троцкий. Враг №1. 1929-1940
Шрифт:
В Константинополе Блюмкин действительно встретился с Троцкими. Он подстроил свою «случайную» встречу с Седовым, что было не сложно, так как адреса, по которым жили Троцкие, советскому представительству в Турции были известны, и договорился о свидании со Стариком. Седова так описывала встречу Блюмкина с сыном Троцкого: «Кто-то забросил сзади на его шею рукоятку тросточки, а затем с хохотом стал его обнимать. Это был Яков Блюмкин, один из известнейших бойцов Красной армии и один из самых заметных советских контрразведчиков на Востоке… Он был авантюристом и умным человеком, кем-то вроде поэта, и написал несколько работ о великих французских стратегах» [74] .
74
Serge V., Sedova-Trotsky N. The Life and Death of Leon Trotsky. P. 166—167.
Сам Блюмкин настаивал на том, что встреча была случайной: «Высылка Троцкого меня потрясла. В продолжение двух дней я находился прямо в болезненном состоянии… 12 апреля, проходя по улицам Пера [75] , у туннеля я случайно встретил сына Троцкого Льва, с которым я был хорошо знаком и раньше. Поздоровавшись с ним, я уверил его в моей лояльности и попросил информацию» [76] .
Троцкий подтвердил, что встречался с Блюмкиным: «В Константинополе он… встретился
75
Центральная часть Константинополя (Стамбула).
76
Документация Центрального архива ФСБ РФ, предоставленная авторам без выходных данных.
77
The Case of Leon Trotsky. Report of Hearing on the Charges Made Against Him in the Moscow Trials by the Preliminary Commission in Inquiry. New York; London, 1937. P. 105–106.
78
Документация Центрального архива ФСБ РФ, предоставленная авторам без выходных данных.
Через несколько дней Блюмкин вновь посетил Троцкого, порекомендовал ему значительно усилить внешнюю и внутреннюю охрану, имея в виду, что на его виллу готовится нападение, но, как это было ему свойственно, говорил намеками (например, не сказал, кто именно готовит покушение). Блюмкин поведал, что разделяет и всегда разделял взгляды оппозиции, просто не мог открыто присоединиться к ней, так как работал в разведке, и согласился передать в Москву письмо Троцкого его сторонникам. Письмо было тут же написано, причем писалось в спешке, носило конспективный характер; многое было обозначено тезисами. Но из письма следовало, что автор по-прежнему считал себя руководителем мошной политической силы. На копии письма, оставшейся в архиве Троцкого, автор сделал пометку: «Через Блюмкина». Вот это письмо:
«1. По поводу ренегатства Радека и Ко написана Т[роцким] статья «Жалкий документ», которая выходит на трех языках.
2. Ближайшая осень будет по всем признакам кризисной. Подготовка к ней предполагает беспощадное разоблачение и отсечение капитулянтов.
3. Важной частной задачей является создание правильных и устойчивых связей с нами.
4. Необходимо направить одного-двух человек для организационной работы в Берлине и Париже. Самое лучшее — кого-нибудь из ссыльных.
5. Парижский Харин [79] сыграл роль провокатора: взял для печатания документ и выдал посольству. Копии у нас имелись.
79
Харин — агент ОГПУ, представившийся Троцкому симпатизировавшим ему сотрудником советского полпредства в Париже.
Работа в области иностранной оппозиции подвигается пока медленно. 1-го сентября выходит в Париже еженедельник «Веритэ» под редакцией Росмера с участием… активной молодежи вполне нашего направления.
1-го октября начинает в Париже выходить международный орган «Оппозиция» (ежемесячник), пока только на французском языке. Только с выходом этих изданий работа получит вполне систематический характер, причем политический], а не только пропагандистский. Многочисленные группировки стали прямой помехой движению (в том числе безжизненные группы Трэна и Паза). Издания ставили без них. Все живое из их групп примкнет. Пусть вас поэтому не удивляют и не пугают возможные верхушечные передвижки и дезертирства. Радеки и полурадеки есть и здесь. Самое важное сейчас — иметь еженедельное издание, которое будет давать наше освещение всем мировым событиям.
Урбанс [80] не наш человек. Это путаник и нелояльный человек, т. е. испорченный зиновьевской школой. Он колеблется между Брандлером и Коршем, а в практической работе гоняется за дешевой сенсацией. В Ленинбунде — борьба течений. Нам необходим серьезный еженедельник на немецком языке. Мы его поставим вслед за французским изданием. И в Германии не надо пугаться неизбежных верхушечных перетасовок.
Живые и активные группы — в Бельгии и Америке.
Почти все иностранные группы заняли правильную позицию по поводу русско-кит[айского] конфликта. Критиковать их будем открыто и решительно.
80
Урбане Гуго (1890–1946) — участник социал-демократического движения в Германии с начала второго десятилетия XX в. Коммунист с 1920 г. Один из руководителей коммунистического восстания в Гамбурге в октябре 1923 г. В 1925 г. подверг резкой критике руководство компартии. В марте 1926 г. был из партии исключен. Через два года совместно с Р. Фишер и А. Масловым основал альтернативную коммунистическую организацию Ленинбунд, вначале поддерживавшую Троцкого, а затем порвавшую с ним. В 1933 г. эмигрировал в Швейцарию.
В Австрии три группы, две из них сближаются, группа Фрея [81] остается в стороне.
В Чехословакии наша группа приступает к изданию документов. Завязываются связи с Ю[жной] Америкой.
ПС. Документов через Урбанса не посылайте. Он нелоялен в отношении воспроизведения в печати. Посылайте нам непосредственно по другим адресам. Что нужно, мы перешлем и Урбансу» [82] .
Позже Троцкий несколько иначе передавал содержание своего письма, которое он вручил Блюмкину, причем стал придавать этому тексту значительно больший смысл: «Через Блюмкина было передано в Москву информационное письмо к единомышленникам, в основе которого лежали те же взгляды, которые излагались в ряде напечатанных статей т. Троцкого: репрессии сталинцев против нас не означают еще изменения классовой природы государства, а только подготавливают и облегчают такое изменение; наш путь по-прежнему остается путем реформы, а не революции; непримиримая борьба за свои взгляды должна быть рассчитана на долгий срок» [83] .
81
Фрей Йозеф (1882–1957) — деятель австрийского рабочего движения, журналист. В социалистическом движении со студенческих лет, участвовал в создании Социал-демократического союза студентов Австрии. Перед Первой мировой войной редактировал центральный орган Социал-демократической партии Австрии «Арбайтер цайтунг». В годы войны — капитан австро-венгерской армии. После революции 1918 г. — председатель Исполкома Совета солдатских депутатов Вены, командующий городской Красной гвардией. Выступал за провозглашение Австрии советской республикой. В 1919 г. из-за разногласий с партийным руководством ушел со своих постов, возглавил крайне левое течение в социал-демократии. В 1920 г. исключен из СДПА, в 1921 г. присоединился к коммунистам и вскоре вошел в руководство Коммунистической партии Австрии. В КПА стал во главе фракции, поддерживавшей контакты с объединенной оппозицией в ВКП(б). В 1927 г. был исключен из КПА и участвовал в создании альтернативной партийной структуры, которая, однако, не примкнула к международному движению сторонников Троцкого. В 1934 г. основал Союз борьбы за освобождение рабочего класса. После присоединения Австрии в 1938 г. к нацистской Германии эмигрировал в Швейцарию.
82
Архив Троцкого. Фонд 13.1. Т-3164.
83
Бюллетень оппозиции (большевиков-ленинцев). 1930. № 9. С. 9.
Ничего подобного в письме, приведенном выше, не было. И это наводит на мысль, что могло быть еще одно письмо, переданное Троцким через Блюмкина. Но копии этого второго письма в архиве нет. Нет на него указаний и в другой документации.
Троцкий был уверен, что верный Блюмкин по возвращении в Москву передаст его устные и письменные указания оставшимся в живых левым оппозиционерам. Но всё произошло иначе. Блюмкин, видимо, стал колебаться, следует ли ему вообще возвращаться в Москву и не целесообразнее ли стать невозвращенцем и сотрудником Троцкого в Турции. Полтора месяца Блюмкин провел в Константинополе, встречался с Седовым, читал оппозиционную литературу, строил всевозможные планы. В конце мая он уехал в Индию, в начале августа вновь появился в Стамбуле. Есть сведения, что в Турции с паспортом на имя Султан-Заде и по поручению советского правительства Блюмкин продавал полученные из фондов Библиотеки имени Ленина древнееврейские хасидские рукописи. Вырученные немалые деньги предназначались для организации диверсионно-террористического отряда для вооруженной борьбы против англичан на Ближнем Востоке. Но Блюмкин якобы утаил часть из этих средств и передал их в распоряжение Троцкого.
Советское руководство, разумеется, знало о привязанности Блюмкина к Троцкому, как и о том, что Блюмкин находился в Константинополе слишком долго, чтобы удержаться от искушения не встретиться с Троцким и не пообщаться с ним (даже если не верны сведения о том, что за Блюмкиным в Константинополе следили и знали о его встрече с Троцким). В какой-то момент Блюмкин получил нежное письмо своей возлюбленной Горской, вернувшейся к тому времени в Москву. Письмо, разумеется, было продиктовано начальством. Горская просила Блюмкина приехать, и 14 августа тот вернулся, привезя с собой письмо Троцкого, которое протаскал с апреля, не передав и не отправив. Попало ли это письмо в конце концов в руки оппозиционеров, тоже неясно. В деле Блюмкина в архиве ФСБ сохранилось заявление сотрудника журнала «Чудак» Б. Левина о том, что 14 октября Блюмкин пришел в квартиру художника Роберта Рафаиловича Фалька и рассказал ему, что является «представителем оппозиции в ГПУ», что его преследуют и ему необходимо спрятаться [84] . Затем он связался с Горской, в надежде, что она поможет ему выкрутиться из сложившейся сложной ситуации. Горская же посоветовала Блюмкину немедленно сообщить обо всем начальству и пока что сама донесла на Блюмкина. По словам сбежавшего на Запад ответственного сотрудника ОГПУ, начальника Восточного отдела и резидента ОГПУ в Константинополе Г. Агабекова [85] , Блюмкина арестовали в Москве при Горской: «Агенты… прибыли на автомобиле к квартире Блюмкина примерно в час ночи, когда Блюмкин в сопровождении Горской входил в свой автомобиль. Почувствовав неладное, Блюмкин приказал шоферу ехать как можно быстрее. Автомобиль последовал за ним и его пассажиры произвели несколько выстрелов. Тогда Блюмкин неожиданно приказал шоферу остановиться, повернулся к своей компаньонше и сказал: «Лиза, ты предала меня». Затем он вышел наружу и, обратившись к сидящим в машине агентам, сказал: «Не стреляйте, я сдаюсь» [86] .
84
Муратов И.А. Яков Григорьевич Блюмкин (1900–1929) (Интернет).
85
Атабеков (настоящая фамилия Арутюнов) Георгий (Григорий) Сергеевич (1895–1937) — советский разведчик, невозвращенец. В 1918–1920 гг. служил в Красной армии. С 1920 г. — член РКП(б). С 1921 г. — в ВЧК, затем в ОГПУ. Вел разведывательную работу в Афганистане, Иране, Турции. В 1930 г. перебрался из Константинополя в Париж и объявил себя невозвращенцем, недовольным методами работы советских властей. Автор двух мемуарных книг, изданных в Германии в 1930 и 1931 гг. Убит агентами НКВД.
86
Agabekov G. OGPU. The Russian Secret Terror. New York, 1931. P. 220. Орлов считал, что Блюмкина арестовали сразу же по возвращении в Москву, по дороге в столицу, куда Блюмкина вызвали для доклада (Orlov A. The Secret History of Stalin’s Crimes. New York, 1953. P. 192–193), но в данном случае, видимо, следует верить Агабекову.
В показаниях, данных в Америке после бегства, Орлов также указывает на решающую роль Горской в устранении Блюмкина: «С ее помощью был ликвидирован другой оперативник НКВД по фамилии Блюмкин. Блюмкин во время одной из своих поездок за границу отправился в Турцию… и имел беседу с Троцким, чьим главным телохранителем он служил в годы Гражданской войны. Об этом стало известно в Москве», и Горской «было приказано шпионить за Блюмкиным и выведать о нем все, что можно».
Блюмкина судили закрытым судом. Его дело передали на усмотрение Коллегии ОГПУ. Он был обвинен в несанкционированном визите к Троцкому, в доставке в СССР нелегальным путем писем Троцкого, в попытке вербовки Горской в качестве связной, в нелегальном провозе оружия. В Коллегии мнения разделились. Ягода настаивал на смертной казни. Трилиссер был против. Менжинский воздержался. Дело передали в Политбюро, и Сталин утвердил смертный приговор [87] , проведя через Политбюро соответствующее решение. По постановлению Коллегии ОГПУ 3 ноября 1929 г. Блюмкин был расстрелян [88] . Рассказывают, что перед смертью он поинтересовался, в какой газете опубликуют сообщение о его расстреле — в «Правде» или «Известиях», а расстрельной команде прокричал: «Стреляйте, ребята, в мировую революцию! Да здравствует Троцкий! Да здравствует мировая революция!» [89]
87
Agabekov G. OGPU. The Russian Secret Terror. P. 221; Старков Б. «Не ради временной славы и честолюбия…» // Орлов А. Тайная история сталинских преступлений. М.: Автор, 1991. С. 348.
88
См.: Остряков С.З. Военные чекисты. М., 1979. С. 124.
89
Велидов А. Похождения террориста: Одиссея Якова Блюмкина. М.: Современник, 1998; Orlov A. The Secret History of Stalin’s Crimes. P. 193.