Лев Троцкий
Шрифт:
В то краткое время, когда Троцкий был питерским комиссаром, его оригинально и ярко описал Михаил Кольцов, тогда независимый киевский журналист, а позже один из наиболее ярых проводников сталинистского курса в прессе, сам ставший жертвой сталинщины. В статье «Красный Китяж. Троцкий» Кольцов воспроизводил свои впечатления от поездки в Петроград и посещения Смольного. На видавшей виды дубовой двери он увидел старую жестянку с надписью «Классная дама», а рядом с ней плакат «Комиссариат военных дел П[етроградской] Т[рудовой] К[оммуны]». Кольцов повидал Троцкого в его окружении. «Солдаты, матросы, штатские едят глазами комиссара». Это комиссару было не впервой, ибо он привык выдерживать взгляд толпы, полагал журналист. «Он и сам каждую минуту в наступлении. Неторопливо шевелит тонкими губами и одновременно нащупывает глазами лица собеседников. Тайный вызов: вместе? Боитесь?» [555]
555
Кольцов М. Красный Китяж. Троцкий // Куранты искусства, литературы, театра и общественной жизни (Киев). 1918. № 8. Сентябрь. С. 8–9.
Тринадцатого марта одновременно с принятием постановления об освобождении Троцкого от должности наркома по иностранным делам Совнарком решил назначить его народным комиссаром по военным делам. 18 марта он также стал председателем Высшего военного совета. [556] О питерской должности просто позабыли.
Приступив к исполнению новых для него, сугубо штатского человека, военных обязанностей, Троцкий столкнулся с катастрофическим положением. Армии не существовало. Народный комиссариат по военным делам, образованный после Октябрьского переворота, функционировал только на бумаге. [557] Троцкий был избран Лениным в качестве руководителя военного ведомства именно как уже проявивший себя жесткий организатор.
556
Ленин В. И. Неизвестные документы. С. 229.
557
Войтиков С. С. Развитие взглядов высшего руководства Советской России на военное строительство в ноябре 1917 — марте 1918 г. // Вопросы истории. 2007. № 10. С. 3–8.
Свое «министерство» он первоначально устроил в Смольном, где получил две небольшие комнаты. Там же он часто оставался ночевать на узкой кровати после 12–14-часового рабочего дня. С первых дней новый нарком приступил к выполнению исключительно сложной задачи формирования регулярной армии.
Принципиальные положения своей позиции он изложил уже 19 марта на заседании Московского совета в речи, опубликованной под заголовком «Нам нужна армия». [558] В этом выступлении Троцкий решительно высказался за привлечение в армию старого офицерства и предоставление ему ответственных постов. Он, правда, оговаривался, указывая на подчинение армии Советам и необходимость назначения «надежных политических комиссаров». Троцкий оказывался во власти двойственного подхода к формированию армии и роли ее руководящих органов. Он был на стороне армейского единоначалия, но вынужден был считаться с «партийными настроениями» большевиков, стремившихся не выпускать войска из своих рук, не обладая необходимыми знаниями и навыками руководства военным делом. Да и сам он в силу укоренившегося марксистского фундаментализма с крайней подозрительностью относился к генеральско-офицерскому корпусу как к выходцам из враждебных классов. В то же время у Троцкого уже был позитивный опыт использования старых генералов и офицеров в качестве специалистов во время брестских переговоров. Этот опыт убеждал в целесообразности использования военспецов по прямому назначению.
558
Правда. 1918.21 марта; Троцкий Л. Сочинения. Т. 17. Ч. 1. С. 227–231.
Троцкому пришлось вести длительную борьбу против партизанщины, добровольчества в формировании армии, выборности командного состава, солдатских комитетов в частях. Единственная уступка, которую он сделал, состояла в признании высокого статуса политкомиссаров, которые своим «партийным энтузиазмом», а во многих случаях карьеризмом в сочетании с общей малограмотностью и военной безграмотностью препятствовали созданию регулярных вооруженных сил и ведению военных действий.
Вот как Троцкий описывал тот компромисс (в том числе с самим собой), на который он пошел в дискуссии с Лениным о руководстве армией (эпизод относился ко времени, когда столица еще не была перенесена в Москву и Троцкий не был назначен наркомом по военным делам, но уже согласился на назначение):
«В одной из комнат того же Смольного заседал штаб. Это было самое беспорядочное из всех учреждений. Никогда нельзя было понять, кто распоряжается, кто командует и чем именно. Тут впервые встал, в своей общей форме, вопрос о военных специалистах…
— Без серьезных и опытных военных нам из этого хаоса не выбраться, — говорил я Владимиру Ильичу каждый раз после посещения штаба.
— Это, по-видимому, верно. Да как бы не предали… [559]
— Приставим к каждому комиссара.
559
Отточие оригинала.
— А то еще лучше двух, — воскликнул Ленин, — да рукастых. Не может же быть, чтобы у нас не было рукастых коммунистов.
Так возникла конструкция Высшего Военного Совета». [560]
Нельзя не заметить, что Троцкий здесь явно иронизирует над Лениным, в то же время стремясь показать свое превосходство и готовность к компромиссу, к признанию роли комиссаров как политических надсмотрщиков над военными специалистами. 22 апреля по докладу Троцкого ВЦИК утвердил декрет о всеобщем военном обучении, которое распространялось на лиц разных возрастов — от школьников до 40-летних. В условиях хаоса в стране этот декрет осуществлялся в минимальной степени, но важна была его направленность — свойственная Троцкому линия на всеобщую милитаризацию, которая на протяжении Гражданской войны все более усиливалась.
560
Троцкий Л. О Ленине. С. 106.
Двадцать седьмого июня 1918 года Троцкий представил Совнаркому доклад, свидетельствующий, что введение всеобщей воинской повинности встречало серьезные трудности, которые он приписывал сопротивлению имущих классов, хотя на самом деле решающую роль играла общая ситуация, безвластие в одних районах, произвол большевистских бюрократов в других. В связи с этим предлагалось ввести новые репрессивные меры, включавшие формирование тыловых частей из буржуазных элементов для чистки казарм и улиц, окопных работ и т. п. Из этого требования о фактическом введении крепостного труда делалось, впрочем, изъятие: «лучшие» буржуазные элементы, проявлявшие верность власти, могли быть переведены в строевые части. На докладе Троцкого Ленин наложил резолюцию «Утверждается». [561]
561
Троцкий Л. Доклад // Известия. 1918. 27 июня; Троцкий Л. Сочинения. Т. 17. Ч. 1. С. 289–291, 700.
Становление армии и военные специалисты
Продолжая энергичные усилия, Троцкий выступил с докладом о создании Красной армии на V Всероссийском съезде Советов 10 июля 1918 года. Этот неординарный съезд начал работу 4 июля с заявления Троцкого о «преступной агитации» левых эсеров в войсках за возобновление войны с немцами. Он огласил приказ о суровой борьбе с разлагающими фронт элементами, что вызвало протест делегатов от левых эсеров.
Шестого июля двумя сотрудниками Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК; образована в декабре 1917 года под руководством Ф. Э. Дзержинского) Яковом Блюмкиным и Николаем Андреевым был убит германский посол граф Вильгельм фон Мирбах. Обстоятельства убийства — туманны. Скорее всего, это была провокация части большевистских лидеров с участием некоторых левых эсеров, рассчитанная на разрыв мирного договора с Германией. Во всяком случае, Мирбах не был убит по постановлению ЦК левых эсеров, как об этом сразу же стали трубить большевистские руководители, включая Троцкого. Как только поступили сведения об этом злодейском акте, левые эсеры были обвинены в восстании против советской власти, которого на самом деле не было, и члены их фракции на съезде Советов арестованы. [562]
562
Фельштинский Ю. Указ. соч. С. 432–458.
Съезд возобновил заседания 9 июля. А на следующий день Троцкий и выступил со своим докладом. [563] Значительная его часть была посвящена попыткам объяснить, по каким причинам распалась старая армия и почему большевики отказались от программного принципа военного добровольчества и всеобщего вооружения трудящихся. В условиях советской власти докладчик объявлял принцип добровольчества временной мерой, за которой должно было последовать строительство «настоящей» армии. Троцкий отстаивал строжайший централизм, оговариваясь по поводу противодействия таковому, в том числе и «со стороны некоторых из тех товарищей, которые присутствуют здесь». Вновь останавливаясь на использовании военных специалистов, оратор утверждал, что «не брать их на службу было бы жалким ребячеством». Он соглашался с возможностью перехода некоторых из них на сторону противника, но считал такие случаи исключением, не меняющим общей картины.
563
Троцкий Л. Создание Рабочей и Крестьянской Красной Армии // Троцкий Л. Сочинения. Т. 17. Ч. 1. С. 294–312.
В связи с этим нарком не случайно напомнил об одном из «таких случаев», который имел место на Балтийском флоте. Речь шла о судьбе начальника морских сил флота капитана первого ранга Алексея Михайловича Щасного, который целенаправленно был принесен Троцким в жертву, избран «козлом отпущения» с откровенной задачей — показать «городу и миру», что он будет безжалостен к тем военным специалистам, которые хотя бы в какой-то мере нарушат его волю.
«Преступление» Щасного состояло в том, что он не выполнил приказа наркома о сдаче остатков русского флота немецкой эскадре и смог в крайне сложных условиях привести корабли из Ревеля (Таллина) и Гельсингфорса (Хельсинки) в Кронштадт. Вызванный «на ковер», Щасный отстаивал необходимость возрождения флота и заявил даже, что политика наркома ведет флот к гибели. В ответ на окрики Троцкого, который стучал кулаком по столу, Щасный потребовал разговаривать с ним в приемлемых тонах. Такое поведение решило его судьбу. По распоряжению Троцкого Щасный был арестован и предан суду «Особого трибунала», образованного перед этим при ВЦИКе. Троцкий, выступивший единственным свидетелем, обвинил Щасного в контрреволюционном заговоре. [564] Морской офицер был приговорен к расстрелу, и приговор тут же приведен в исполнение. Материалам о деле Щасного, опубликованным в семнадцатом томе сочинений Троцкого, составители дали заголовок «Первая измена». Правильнее было бы назвать их «Первая жертва», ибо для Троцкого была необходима показательная жертва, которая свидетельствовала бы о его «революционной непримиримости» к «изменникам» из числа старых военных. Но так как таковых не было под рукой, в качестве удобной жертвы был избран не вполне покорный, своенравный моряк. [565]
564
Там же. С. 329.
565
Подробнее см.: Рабинович А. Досье Щасного: Троцкий и дело героя Балтийского флота // Отечественная история. 2001. № 1. С. 61–82.