Левиафан. Кровь Ангелов
Шрифт:
Карн направился к своей комнате, не отнимая ладонь с волосами дриады от лица. Ему казалось, что она где-то рядом, он хотел, чтобы так было. Хотел, чтобы она была здесь, чтобы он мог ее защитить.
«Не только ее, – поправил внутренний голос, – ты должен защитить их всех, ибо они верят в тебя. Верят в том, что ты, Адхва-Га, сможешь помочь им. Каждому из них».
Карн упал на кровать, словно подрубленное дерево. И мгновенно забылся тяжелым дремучим сном без сновидений. Хотя нет, один сон он все-таки увидел. Но на утро тот сон напрочь
Интерлюдия. Воспоминания о грядущем
Он шел через густой старый лес, пробирался сквозь дебри колючих ветвей, обглоданных временем и первыми заморозками. Стояла поздняя осень. Небо, будто отлитое из свинца, похрустывало у самых крон, что скрюченными пальцами царапали его серое полотно. Редкие снежинки вихрились в мягких лапах сонного ветра.
Карн не чувствовал холода, он не чувствовал ничего, что могло бы принести его телу или душе хоть какой-то дискомфорт. Все складывалось так, как должно было сложиться. Он был один в тихом потаенном местечке вне времени и пространства. Это была его собственная Вселенная. Вселенная в коробке.
А потом он увидел впереди огонек костра. С чего он взял, что это костер? Потому что иначе быть не могло. Не в его Вселенной, где огонек меж стволов – это непременно огонек костра.
Очень скоро он добрался до поляны, в центре которой и правда пылал костерок. Возле огня, периодически подбрасывая в него толстые черные ветки, сидел высокий человек с ногами, которые оканчивались копытами. Его темно-голубые глаза весело смотрели на Карна, а острые зубы, видневшиеся из-за растянутых в улыбке губ, совсем не пугали. Это был фавн, или вроде того. Лесной дух.
– Знаешь, куда идти? – спросил фавн, ежась от холода. Из одежды на нем были только матерчатые бриджи, перехваченные у пояса широким кушаком.
– А есть разница? – в тон ему ответил Карн. Его совсем не удивило, что они начали разговор вот так сходу, не поздоровавшись. Ведь это его Вселенная и он должен знать каждое существо, обитающее здесь, даже если не помнит его.
– Конечно, есть! – рассмеялся фавн. – Всегда есть разница, куда идти! Ведь двух одинаковых путей нет. Ты думал иначе?
– Я думал, что это справедливо для другого мира, – честно признался Карн. – Не для этого.
– Это справедливо для всех миров, – нахмурился козлоногий. Его глаза как-то странно блеснули. Он был древним, ужасно древним существом. – Знаешь поговорку о корабле, у которого нет курса?
– Знаю, – кивнул Карн, усаживаясь по другую сторону костра. – Для такого корабля ни один ветер не будет попутным. А еще я знаю, что кроме паруса у корабля могут быть весла. И при желании он может двигаться даже наперекор ветру.
– Но куда? – не унимался фавн. – Куда он будет двигаться?
– Куда-то будет, – философски заметил Карн. – И рано или поздно что-то найдет.
Они оба рассмеялись, бессовестно нарушив умиротворенную тишину осеннего леса. Неподалеку каркнул ворон.
–
– А я знаю, чего хочу, – парировал Карн. – Думаю, каждый, приходя в этот мир, точно знает, чего хочет. Только очень быстро забывает. Потому что рождение, как и смерть, сопряжено с муками духа. И муки те столь невыносимы, что стирают воспоминания. Все подряд.
– А не слишком ли ты умен для своих лет? – спросил фавн.
– А ты знаешь, сколько мне лет? – задал Карн встречный вопрос, и они снова рассмеялись.
– Знаю, что ты точно моложе меня, – нашелся фавн, вытирая выступившие на глазах слезы. Слезы искреннего беззаботного смеха. «В том мире, – подумал Карн, – из которого я пришел, люди давно уже разучились так смеяться».
– И только поэтому ты должен быть мудрее? – спросил парень. – Не то, чтобы я оспаривал. Просто хочу понять.
– А знаешь, это уже странно, – козлоногий посерьезнел, уставившись в огонь. – Хотеть понять, я имею ввиду. Все чего-то обязательно хотят, но понять не хочет никто. Кроме тебя.
– Странно быть не таким, как все? – уточнил Карн. – Я думаю, это большое заблуждение. Каждый из нас – не такой как все. И ровнять каждого под общую гребенку, вешать ярлыки, печатать шаблоны – все это еще большая глупость, чем считать песчинки на пляже.
– А ты когда-нибудь пробовал? – улыбнулся фавн. – Считать песчинки? Сколько их?
– Думаю, никто не пробовал, – хмыкнул Карн. – А ты считал? Можешь сказать, сколько песчинок на пляже? Хоть на каком-то?
– Конечно, могу! – фавн будто ждал этого вопроса. – Одно зеркало!
– Не понял? – Карн сощурил глаза, пытаясь уловить, шутит его собеседник или нет.
– Что непонятного? – потупился фавн. – Одно зеркало! Весь кварцевый песок с любого пляжа, да хоть с тысячи пляжей, можно расплавить и отлить из него зеркало. Конечно, потребуется еще серебро…
– Но ведь это чушь, – перебил его Карн. – Вопрос состоял в том, сколько песчинок…
– Ответ совсем не обязательно должен указывать на их количество, – фавн пожал плечами, перебив Карна в ответ.
– Как раз должен! – насупился парень. – Потому в условии и стоит слово «сколько». И речь идет именно о песчинках! Короче, все это уже попахивает…
– … безумием? – подхватил фавн. – Хорошо, во имя стабильности твоей психики, закончим этот разговор.
– Благодарю, – кивнул Карн.
– Ну а ты все же подумай, – тихо сказал фавн, – о том, куда и зачем идешь. Ведь желание понять – это еще не все. Важнее понять, зачем тебе это понимать.
– Подумаю, когда пойму, – пообещал Карн. – Путь еще долог, я полагаю?
– Не так долог, как ты полагаешь, – покачал головой собеседник. – Но что если в конце – пустота?
– Это как? – улыбнулся Карн. – Ты опять говоришь непонятными мне метафорами.