Левиафан. Кровь Ангелов
Шрифт:
Но Карн удивился еще больше, когда понял, что полог палатки, несмотря на толщину всего в пару миллиметров, напрочь отказывается воспринимать от земли пробирающий до костей холод, даже не нужны пенка и спальник. Хотя в целом ночь выдалась теплой, температура опустилась лишь до тринадцати градусов.
И там, в сумраке ночного предлесья, Эрра поведал Карну свою историю. Не сказать, чтобы парень сильно настаивал, но уже пару раз задавал богу войны этот вопрос и до сих пор не получил прямого ответа. Эрре всегда было некогда, обязательно находились более важные дела. А тут ситуация располагала.
Другие боги не проронили
Интерлюдия. Кровь и песок
– Три дня, – с улыбкой выдохнул сиятельный владыка Кадингирры. – Три дня мы стоим здесь, а стены Малгиума все так же неприступны для величайшей армии ойкумены.
Ниску молчал. В тоне царя не было порицания, Хаммурапи лишь констатировал факт. Но воин хорошо знал своего владыку, достаточно хорошо, чтобы понимать – тот недоволен. Недоволен настолько, что не показывает этого.
– Ты слишком бережешь своих воинов, – вновь заговорил Хаммурапи. Царь и военачальник стояли на песчаной дюне у восточного берега полноводной Идигны. В пяти колесах от них по ту сторону бушующего потока возвышался проклятый Малгиум. Закатное солнце окрасило глиняную кладку в насыщенный темно-алый цвет. Цвет свежей крови.
– Верно, – не выдержал Ниску. При всем его положении, положении первого советника царя Кадингирры и военачальника его несокрушимого войска, он не посмел бы открыть рот в подобных обстоятельствах. Однако их с Хаммурапи связывало нечто большее, чем политические статусы. Они были друзьями детства. Поэтому Ниску мог позволить себе многое, вплоть до открытого спора с тем, чей голос заставлял ветер стыдливо умолкнуть.
– Я берегу людей. Ведь не мечи, – Ниску коснулся пальцами богато украшенного клинка на поясе. – Ни машины, – его взгляд скользнул за спину Хаммурапи, где у подножия дюны стояли камнеметы и стенобитные орудия царского войска. – И даже не военачальники, – он пристально посмотрел в глаза своего царя и друга. – Воины! Воины выигрывают битвы. Ты сам учил меня, что победа достигается кровью воинов и хитростью военачальника. И чем лучше военачальник, тем больше сил он вкладывает в хитрость и…
– …и тем меньше – в кровь своих воинов, – закончил за него Хаммурапи. Его суровое лицо на миг разгладилось и приобрело почти доброжелательное выражение. – Так говорил мой отец. Я всегда считал, что он прав, но, как ты знаешь, Син-мубаллит покинул нас не самым лучшим образом. Посему – я вправе усомниться в его мудрости. А теперь мы уже третий день не можем взять город, надо сказать – не самый крупный по эту сторону Дера. Город, который в довольно резкой форме отказался повиноваться моей воле. И после этого ты удивлен, отчего я сомневаюсь в наших методах?
– Мы возьмем Малгиум, – твердо сказал Ниску. – Но как бы велико не было наше войско, мы не можем отправлять его на убой. Когда мы подойдем к стенам Эшнунны, нам понадобится каждый воин. А потом нас ждут Ним и Ларса, не так ли? Ведь досточтимый едва ли остановится на покорении земель, что от века враждуют с ишшиаккумом Шамши-Ададом? Чья благосклонность, кстати, под большим сомнением!
– Вот поэтому, – удовлетворенно кивнул Хаммурапи. В его глазах мелькнуло нечто похожее на задор. Та же искра, лишь с примесью холодной ярости, каждый раз плясала в его глазах во время битвы.
– Что – поэтому? – потупился Ниску.
– Поэтому именно ты мой главный советник, старый друг, – пояснил Хаммурапи, теперь он почти улыбался. – И поэтому же ты мой военачальник. Ты делаешь правильные выводы. Даже когда мой взор застлан гневом или амбициями, ты сохраняешь разум в чистоте от эмоций. Великий дар, которого я, увы, лишен.
Ниску всегда поражался этой удивительной способности своего царя будто бы совмещать в себе сразу несколько сутей. Сейчас он хладнокровный политик, через минуту – неистовый воин, равный в битве самому Мардуку, а спустя еще один миг – поэт с чаркой вина в руке и медовыми реками на языке. Этой своей чертой Хаммурапи явно выделялся среди остальных правителей ойкумены. Мудрые уважали его, большинство же – боялось и не доверяло. А Ниску порой ловил себя на мысли, что будь он владыкой Ларсы или иной приграничной к Кадингирре страны, едва ли он смог бы испытывать доверие к такому правителю. И дело не в подковерных интригах, не в предательстве. Просто Хаммурапи был непредсказуем, абсолютно.
Что ж, Ниску тоже решил быть непредсказуемым. Он повел войско на штурм, едва свет солнца коснулся верхушек дюн на востоке. Со стороны Дера в то утро дул сильный ветер, что было на руку воинам Кадингирры – всегда проще пускать стрелы по ветру, чем против него.
Они пошли в атаку без прикрытия луков и камнеметов, как древние варвары. Воины неслись вниз со склонов песчаных холмов, низко опустив щиты и оглашая пустыню воинственными кличами. Хаммурапи с небольшим сутиийским щитом и коротким копьем бежал вместе с Ниску на острие беспорядочного фронта атакующих.
Защитники Малгиума не сразу поняли, в чем дело. А когда поняли – не поверили своим глазам. Отменное войско, возможно – лучшее в ойкумене (почти никто об этом не говорил вслух, но многие нехотя признавали безупречное воинское искусство Кадингирры) неслось в бой безо всякого намека на тактику. А потом со стороны Идигны полетели первые камни и Гунгунум, правитель прославленного города, понял, что все не так просто. Как и всегда, если приходится иметь дело с Хаммурапи.
Оказалось, что загодя ночью воины Кадингирры перенесли камнеметы на небольшие плоты и спустили их вниз по течению. А теперь, прикрытые наспех сколоченными щитами, боевые машины армии Хаммурапи крушили Малгиум со стороны реки – с той стороны, откуда никто не мог ожидать атаки. Более того – камнеметы атаковали не восточную стену, чью кладку так упорно лизали воды Идигны, а южную – ту, которую атаковало войско.
Сначала защитникам Малгиума этот маневр показался, мягко говоря, странный. Но когда первый же залп обрушил внутренние укрепления над главными воротами, Гунгунум понял, что он, вероятно, уже не сможет удержать город. Камнеметы каким-то немыслимым образом были пристреляны. Лучники честно пытались их достать, но редкие стрелы, что долетали до плотов, вонзались в деревянные щиты. И в тоже время он не мог пресечь пешую атаку Хаммурапи, потому что его лучники на южной стене находились в постоянной опасности угодить под снаряды камнеметов.