Левиафан
Шрифт:
— Да, — отозвался голос. — Я велю охране избавить вас от него, как только он придет в сознание. Сможете ли вы подготовить его к перемещению в течение двадцати четырех часов, доктор?
— Это можно, если впрыснуть ему бустер-дозу адреналина и витамина В-12, когда он придет в сознание, но я бы не рекомендовал. — Обернувшись, доктор увидел, что зрачки капитана сильно расширены. — Как вы себя чувствуете, капитан? Средство, которое я вам выписал, уже должно было исчерпать свое действие… Вы… вы не злоупотребляете врачебными предписаниями, а?
Ответом ему послужило молчание. Бросив взгляд на циферблат настенных часов, доктор увидел, что еще только 04:40. Комбинация бессонницы с ее наркотической зависимостью тревожила его. В таком состоянии она казалась кроткой и неспособной на жестокость, проявленную в недавних приказах. Капитан вышла на свет, и стало видно, что хотя бы сейчас она выглядит более бодрой. Даже зрачки сузились, вернувшись к норме. Действие героина сходило на нет.
— Сегодня мы наносим удар по объекту в США — не предупреждая президента заранее. — Темный силуэт руки капитана поднялся и потер правый висок, а потом затылок. — Это привлечет внимание Организации Объединенных Наций, подготовив почву для нашего обращения к миру.
— Капитан, позвольте хотя бы дать вам снотворное.
Едва доктор протянул руку к большому пузырьку с таблетками, который держал на письменном столе, дверь открылась, на миг осветив лазарет вспышкой света из коридора. Когда дверь закрылась, капитана в помещении уже не было.
Поглядев на пузырек со снотворным, доктор отставил его на обычное место. И снова стал смотреть, как вздымается и опадает грудь пациента. Потом, пару секунд поразмыслив, открыл левый ящик стола и достал предмет, сверкнувший бликом в тусклом свете настольной лампы. Встал, подошел к единственной занятой кровати и со щелчком замкнул наручники одним концом вокруг запястья спящего, а второй зацепил за раму матраса.
Едва успел он с этим покончить, в громкоговорителе раздался голос первого помощника:
— Приготовиться к выходу. Офицер БЧ, подготовить боевой комплект «Хиппи-Браво». Цель: нефтеперегонный завод «Индепенденс», Техас-Сити.
Зуммер телефона на столе доктора зажужжал. Сглотнув, доктор снял трубку:
— Да?
— Зачем капитан наведывалась в санчасть? — осведомился голос на том конце.
— Проведать своего пациента.
— Вы не сумели сделать то, о чем вас просили?
— Полагаю, на капитана нисходят мгновения просветления касательно того, что происходит на самом деле. Я не могу испытывать судьбу, убивая этого человека. Как раз сейчас ее единственная цель совпадает с вашей собственной — узнать, что внешнему миру известно о нас. Для этого ей и нужен этот человек.
— У вас есть какие-то подозрения о том, почему она наведывается только в ранние утренние часы или после дозы? — справился голос.
— Нет, и никаких умозаключений я строить не буду. Она все еще капитан, а я все еще член ее команды.
— Вы заметили какие-либо перемены в ее агрессивности за время визитов?
— Она кажется… более задумчивой в такие моменты.
— Это тревожный признак. Я бы хотел, чтобы организм капитана очистился от наркотиков — они не способствуют правильным решениям.
И собеседник положил трубку.
4
Комплекс группы «Событие», база ВВС
Неллис, Невада
Уровни семьдесят три и семьдесят четыре насчитывали 372 хранилища. В каждом содержался артефакт из прошлого. Электронный комплекс безопасности управлялся компьютерной системой «Европа». Эту систему, разработанную корпорацией «Крей», считали недоступной для проникновения извне. Уровень допуска на эти два уровня был невысок, поскольку артефакты в ячейках из хромистой стали не представляли значения для национальной безопасности Соединенных Штатов. И тем не менее люди с доступом на эти уровни отслеживались по электронным ключам и сканам сетчатки глаза «Европой», в свою очередь, каждую пару секунд докладывающей в службу безопасности.
На восьмом уровне лейтенант Уилл Менденхолл находился на дежурстве в центре безопасности. Зевнув, он поглядел на настенные часы и покачал головой, увидев, что до двух осталась пара минут. В два его должен сменить Джейсон Райан, но Уилл готов был присягнуть, что минутная стрелка приросла к месту. Но стоило ему развернуться в кресле, чтобы зарегистрировать на компьютерном терминале окончание дежурства, как монитор осветился:
— Лейтенант Менденхолл, «Европа» обнаружила скачок мощности на двести пятьдесят процентов на уровнях семьдесят три и семьдесят четыре; система безопасности на этих уровнях отказала в один час пятьдесят восемь минут.
Услышав женский голос «Европы», Менденхолл тряхнул головой в тот самый момент, когда Джейсон Райан переступил порог, зевая с таким видом, будто вовсе и не спал.
— Что стряслось, Уилл?
— «Европа» докладывает о броске мощности и отказе системы безопасности на уровнях семьдесят три и семьдесят четыре. Я уж приготовился…
Райан и Менденхолл ногами ощутили докатившийся рокот, и в тот же миг по всему сооружению зазвучали звонки тревоги.
— Что за черт? — озадачился Уилл.
— Всему ремонтному персоналу немедленно явиться на уровни семьдесят три и семьдесят четыре. Это не учебная тревога. Для доступа к аварийной зоне всему спасательному и пожарному персоналу рекомендуется воспользоваться лестницами один ноль один и два ноль восемь.
— «Европа», продолжай передавать указания персоналу и прими аварийный перехват управления Менденхолл 001700. Доложи, что случилось на аварийных уровнях!
— Перехват принят, — подтвердила «Европа». На заднем плане слышно было, как ее предупреждения продолжают звучать через коммуникационную систему комплекса. — Всему персоналу…
Вдруг «Европа» умолкла. Экран монитора почернел, звук оборвался. Верхний свет мигнул, погас, снова загорелся. Однако «Европа» по-прежнему не функционировала.
— Доложить об ущербе! — вызвал Уилл через интерком пострадавшие уровни.
Джейсон Райан указал на дверь, и Уилл кивнул, понимая, что должен присоединиться к остальным членам службы безопасности на уровнях семьдесят три и семьдесят четыре.
Ответ с нижних уровней не пришел. Уилл уже начал нервничать, что не может руководить спасательными и пожарными мероприятиями, когда «Европа» внезапно вернулась к жизни как ни в чем не бывало.