Лея Леса
Шрифт:
Сил нет. Их просто нет…
И тут еще этот… бомжей Таня не любила. У человека могут быть разные обстоятельства, но вот этот образ жизни ей не нравился. Когда сегодня есть пожрать, выпить, а завтра… а завтра — будет? После того, что она видела у своей мамаши, ее это все бесило до крайности.
— Ах ты… — в руке бомжа блеснул нож.
И тут в дело вступила Салея.
Пока ничего не угрожало ни ей, ни Тане, она кое-как сдерживалась. Да, именно терпела. Стискивала зубы, сжимала кулаки, чтобы не сорваться. А легко, что ли?
С
Так, до кучи?!
Тут бы и у кого более терпимого взрыв случился, а Салея никогда не отличалась долготерпением. Одно движение руки. Лишь одно движение.
Дубовая Корона полыхнула алым, и алым полыхнули искры в глазах друидессы. Бомж и вскрикнуть не успел.
Сорняки, которые обильно росли в переулке (где их нет?) вдруг вытянулись, в единую минуту оплели его, не хуже кокона, спеленали, заткнули рот, чтобы не привлекать внимания…и на них проросли шипы.
Блеснула кровь.
Алые капли дождем посыпались на старый потрескавшийся асфальт — не долетели. Растения слизнули их на подлете.
— Лея…
Но было необратимо поздно. В тело несчастного ввинчивались все новые и новые шипы… сначала он дергался и хрипел. Через пару минут — перестал.
Таня прижала руку к губам, чтобы не закричать. Смотрела с ужасом, как перестает капать кровь, как растения сноровисто утаскивают свою добычу куда-то в угол, туда, где асфальта и вовсе уже не осталось…
— Лея…
Салея резко развернулась к названной сестре.
— Таня?
— Ты… это корона?
Друидесса посмотрела на перепуганную девушку. Сейчас все висело на волоске. Если бы Таня отшатнулась, проявила отвращение, закричала, побежала…
Было от чего. Салея была не похожа сейчас сама на себя. Алые глаза, резко удлинившиеся клыки и когти, алые искры, бегущие по Дубовой Короне, осунувшееся лицо, словно череп, обтянутый коричневой кожей. Уже не друидесса — уже только дух Леса. Его боль, страх, жестокость — кто сказал, что природа добрая? Смешно!
Безумие Дубовой Короны — не знает ни привязанностей, ни родства. С ней на голове можно убить даже собственного ребенка. Но Таня только смотрела. И алые огни начали угасать. Медленно, очень медленно, Салея приходила в себя.
Хотя Таниной заслуги здесь не было. Кстати говоря. Была инстинктивная человеческая реакция на опасность — замереть на месте. Авось, мимо пройдет опасность.
Вот и прошла. Или нет?
Но алые огни исчезали, глаза Салеи приобретали свой нормальный зеленый цвет, лицо возвращалось к прежнему. Исчезли и клыки с когтями, словно втянулись внутрь. И девушка пошатнулась… она бы так и упала на грязный асфальт — Таня подхватила, почти поволокла подругу. Куда и страх делся?
Дотащила до дома, и почти свалила на диван в комнате.
— Разувайся!
Лея послушалась. Кроссовки
После взрыва ярости накатило отупение. Она едва двигалась, девушку подташнивало, голова кружилась… было страшно. Просто дико страшно терять себя.
Вот оно что…
Оказывается, иногда лучше умереть. Лучше и для тебя, и для твоих близких.
Все равно ты погибнешь. Тебя, как личности, уже не будет. Останется полубезумное кровавое чудовище, опасное для всех… только не это!
Людмила Владимировна, видя состояние девушки, приволокла чашку горячего молока с медом, и принялась вливать Салее почти по капле. Ложечкой…
— Вот так, еще попей…
Салея послушалась. Глоток за глотком, она пила молоко. Таня сидела рядом, придерживала плед, и дрожь постепенно отпускала несчастную друидессу.
— Что это было? — наконец спросила подруга, понимая, что самое страшное миновало. Кризис прошел, теперь можно и поговорить.
— Тоже я. Дубовая Корона, напитанная кровью. Когда она активируется сама, мы можем и принять ее силу, и выдержать, и все будет хорошо. А когда приходится вот так, преждевременно… мои предки несколько раз так поступали. И каждый раз старались погибнуть быстрее. Я не понимала, почему.
— М-да…
— Я тоже постараюсь умереть быстрее. Пока осознаю себя, — тихо сказала Салея.
На колени с двух сторон ей прилетело примерно пятнадцать килограмм кошатины. Замурчали, принялись греть и успокаивать. Они тоже все понимали. Вообще все…
Иногда можно помочь.
Иногда помочь нельзя. Никак. Никогда. Это надо просто принять, это закон жизни. Закон Джунглей, закон Тайги — неважно. Таков Лес.
Таня хлюпнула носом.
— Лея, я…
— я тебя сильно напугала?
— Немножко. Я знала, что это ты, а ты мне ничего плохого не сделаешь.
Лея улыбнулась краешком губ.
— В том-то и дело, сестричка, что я — не сделаю. Но то, что ты видела, уже не я. Полубезумное кровожадное чудовище, в котором все меньше будет разума, все больше инстинктов…
Людмила Владимировна, которую Таня парой слов посвятила в происшедшее, только головой покачала.
— Ты же не просто так. Ты защищала себя и Таню.
— Да. Но я могла его не убивать. Не поить его кровью землю. Могла сдержаться.
Людмила Владимировна пожала плечами. Как геолог, она была достаточно цинична. Навидалась по экспедициям, наслушалась…
— Ты сдержалась и не причинила вреда Тане.
— Но могла.
— Так и я могу. Хочешь крысиного яда в молоко?
— Не хочу.
— А я могу. Успокойся, детка. Ты больна, это верно. Но ты осознаешь свою болезнь, ты ее контролируешь, ты можешь с ней бороться. Поэтому все не так страшно.
Таня кивнула.
Салея потихоньку перевела дыхание. Да, ей было плохо. Но если бы Людмила Владимировна от нее отвернулась, если бы Таня… ей было бы намного хуже. Эти два человека ей дороги по-настоящему.