Лея Леса
Шрифт:
— Спасибо.
— Дыши ровнее, детка. Давай я Петрову позвоню, на фиг того губернатора?
— Нет, — покачала головой Салея. — У меня мало времени, завтра нам надо снова прийти на Дараэ, уточнить все, и через три-четыре дня назначать Исход.
Салея точно знала, она его не переживет. Но говорить об этом не стала.
— Мы не слишком торопимся? — усомнилась Таня.
— Ша-эмо ждать не станут.
С этим было сложно спорить.
— Тогда выпей еще молочка с медом. Или хлебушка тебе с медом сделать? С вареньем?
— Шоколада, — попросила
И тут же получила просимое. И обняли ее, и по голове погладили, и друидесса прижалась к Людмиле Владимировне. Хоть на минуту почувствовать тепло, любовь, заботу, ласку… это — не игра! Не поиск родителей. Это другое. Родители любили потому, что Салея была на свете. Людмила Владимировна ее тоже любит безусловно. Может, слабее, чем Таню, но искренне. В ней нет лжи.
И на долю минуты Салея позволила себе забыться. Уже через несколько часов она будет лечить губернатора. Улыбаться, играть в политику, говорить нужные слова.
Завтра она навестит Дараэ.
Еще через несколько дней ее не станет. Но здесь и сейчас… тепла! Хотя бы тоненький лучик! Иначе ей просто не выдержать…
Олег Михайлович Никольский, губернатор области, на которой можно было спокойно потерять Европу, а то и не одну, смотрел на стоящую перед ним девчонку.
Салея тоже смотрела в упор на губернатора. И они друг друга не впечатлили.
Подумаешь, девчонка! Слегка эльфийского вида, ну да сейчас косметология и не такие чудеса творит! И зубы имплантируют, и уши, и татуаж делают, и макияж… хоть кого из тебя изобразят! Два раза! Позерство.
Подумаешь, губернатор. Стоит тут оплывший кусок сала, с прожилками на носу, и все пороки у него на лице написаны. Большими буквами. Пфу.
Но вежливость проявлять стоило.
— Добрый вечер.
— Добрый вечер… Салея?
— Олег Михайлович. Мы будем вежливыми — или перейдем к делу?
Друидесса до сих пор не пришла в себя, так что некоторая резкость была оправдана. Да и губернатору придираться не хотелось.
— Даниил мне сказал, что вы хотите легализоваться. Стать подданными Российской Федерации.
— Да. Это возможно?
— Вполне. Это хороший пиар.
Салея кивнула. Это слово она уже знала.
— И мы хотели бы заниматься лечением людей. Открыть свои клиники, санатории…
— Нужен диплом.
— Даэрте будут их получать — постепенно, — разъяснила Салея. — Мы многое знаем о медицине, вот у вас проблемы с печенью, почками — в левой камень, а еще какая-то старая беда с легкими.
Это губернатора не сильно впечатлило. Это все было в официальной карте.
— И в паху тоже. Начинается, — локализовала заболевание Салея.
Вот это было уже интереснее. Губернатор пока только подозревал у себя простатит. Но уверенности не было, и анализы он не сдавал…
— Вы можете что-нибудь с этим сделать?
Салея даже не задумалась. Они с Таней уже обговаривали алгоритм действий, так что…
— Могу. Но предупреждаю, таких как я — единицы. Вот, может потом Таня будет, остальным придется лечиться долго и упорно.
Губернатор кивнул.
— Я понимаю.
— Я тоже понимаю, — без всякой доброты улыбнулась Салея. — Вы здесь хозяин и господин всего края, от вас многое зависит. Но сразу хочу предупредить — любое действие сначала надо будет согласовывать с Таней.
— Простите?
— Самое ценное в жизни — это жизнь и здоровье. Я могу многое, но не все. А остальные даэрте смогут еще меньше меня. Так что о мгновенных исцелениях мечтать не стоит. И торговать ими тоже не получится, и обещать здоровье за прянички. По крайней мере, не поделившись и не посоветовавшись. Сначала — история болезни и диагностика, потом вы точно узнаете, что мы можем сделать, а потом за это торгуетесь. А не так, чтобы наоборот. Когда сначала наобещают сорок бочек мухоморов, а потом даэрте окажутся во всем виноватыми.
Губернатор аж скуксился. Явно что-то такое планировал.
— Я…
— Дадите мне слово. И если его нарушите — сгниете заживо.
— Мы так не договаривались.
— А мы пока еще никак не договаривались. Здесь все от вас зависит. Хотите — будет и здоровье, и ваше личное участие.
— Но…
— Угроза пугает? И правильно, чего стоят угрозы, которые нельзя претворить в жизнь.
— А если я… приму меры?
Салея безразлично пожала плечами.
— Принимайте.
А потом подняла руку. И на ее ладони очутился цветок. Тюльпан, один из многих, которые росли в саду у Петрова. Садовник их холил и лелеял, и то! Стоили милые цветочки дороже иной машины. Импортные, заказаны из Голландии или из Германии… откуда-то оттуда. Таня из головы это мигом выкинула. Не цветовод она, ни разу.
— Принимайте, — еще раз улыбнулась друидесса.
И цветок на ее ладони — скукожился. Съежился, потемнел, постарел за пару секунд, а потом, как был, на ладони, начал рассыпаться в прах. Черный, грустный такой…
Ветер сдувал крупицы праха прямо на побелевшего губернатора. Кажется, он понял. И прочувствовал. Не только умом, нет. Чем-то внутренним, чутьем, которое хватает за руку, кричит внутри пожарной сиреной, требует — замри! И останешься жив… рядом стоит чудовище.
Вот Салея чудовищем сейчас и была. Куда там голливудским страшилкам? Смешные они… клыки, когти, чешуя — чушь. А вот когда на тебя из темно-зеленых глаз смотрит — вечность… смотрит, облизывается, явно собирается пополнить рацион твоей тушкой…
Олег Михайлович вздрогнул.
Несколько секунд он серьезно думал — развернуться и уйти?
Можно. И никто его останавливать не будет, это понятно. И уговаривать — есть соседние области, есть Китай, есть… да человека с такими способностями где угодно примут. С радостным визгом!
А он лишится и выгоды, и здоровья.
А условие не такое уж и страшное. Ему же в принципе не запретили! Его попросили соразмерять аппетиты. И то… пусть он наобещает кому, а слова не сдержит? Что с ним потом сделают?