Лейб-гвардии майор
Шрифт:
Помощи ждать было неоткуда. Солдаты давно ушли далеко вперед. Даже обоз, благополучно преодолевший эту напасть, успел скрыться из виду. Принц оставался предоставленным святому угоднику Николаю и не слишком расторопным лакеям.
Слуги, облепившие транспорт господина, как мухи арбузную корку, собирали по окрестностям хворост и старательно кидали под колеса. Сухие ветки бесследно растворялись в необъятном море грязи и помогали как мертвому припарки.
Я как раз проезжал мимо и еще издали заметил
Моя лошадь поравнялась с увязшей каретой.
Дела у страдальцев продвигались неважно. Уже поздний вечер, скоро луна скроется за рыхлыми тучами и станет темно. Ночевать здесь никому не улыбалось. Все рассчитывали встать на постой в ближайшей деревне, до которой такими темпами еще пилить и пилить.
— Да что же это за мучение такое! — кричал кто-то по-немецки. — Это не яма, это просто бездна!
Я узнал адъютанта Антона Ульриха — подполковника Геймбурга. Как Манштейн от Миниха, так и он ни на шаг не отходил от своего начальника.
— Обычная русская дорога, господин подполковник. Впереди еще много таких, по сравнению с которыми эта покажется ведущей в рай, — философски заметил я.
— Кошмар какой-то! — возмутился Геймбург.
— Когда мы выехали из Петербурга, я наивно думал: хуже не будет, но теперь убедился, что будет, да еще как! Россия не перестает меня удивлять, — поддержал его другой голос, раздавшийся из самой гущи событий.
К моему удивлению, он принадлежал принцу, который выбрался наружу и наравне со всеми, стоя по колено в мутной жиже, толкал карету.
— Впрочем, чтобы быть объективным, замечу: у меня на родине дороги в это время не лучше, — прибавил Антон Ульрих. — Правда, в таком случае всегда можно взять на помощь мужиков из ближайшей деревни, но в здешних краях поселения слишком удалены друг от друга. Я нахожу эти местности довольно безлюдными.
«Вот и повод сойтись поближе. Масть сама в руки прет», — решил я, спрыгнув с лошади, и сразу пожалел, что не надел высоких сапог.
Вода хлынула через край голенища, ноги моментально промокли. Ладно, не сахарный.
— Хотите присоединиться? — устало спросил принц.
— Почту за честь, ваше высочество. Надеюсь, не помешаю.
— По-моему, мы уже перепробовали все способы, — покачал головой Антон Ульрих. — Скорее всего, придется все бросить и наравне с остальными скакать в седле, что, впрочем, вполне подобает мне как солдату.
Я оценил реплику по достоинству. Его высочество нравился мне все больше и больше. Никакого чванства. Бесценное качество для монарха. Впрочем, если верить Пикулю, в захудалых немецких княжествах принцесса, торгующаяся на рынке за пучок укропа, — рядовое явление.
— Не извольте
Кажется, он передался и Антону Ульриху. Белобрысый, худющий, без парика, в мокрой, прилипшей к телу одежде, он походил на подростка, а не на титулованную особу, будущего отца российского императора.
Когда принц волновался, он начинал сильно заикаться. Это часто служило поводом для издевательств со стороны недоброжелателей, которых хватало.
Эх, тяжело ему добиваться расположения принцессы. И хотя саксонца графа Линара потихоньку, чтобы не привлекать внимания к скандальным обстоятельствам бурного романа с принцессой, спровадили восвояси, вряд ли впечатлительная Анна Леопольдовна, втрескавшаяся по уши, быстро забудет первую большую любовь. На фоне роскошного самца, который прыгал из постели в постель, сражал дам наповал пачками, обладал высоким ростом, рыже-белокурыми волосами и так ухаживал за нежной кожей лица, что каждую ночь специально мазался какой-то помадой и спал в перчатках и маске, субтильный заика-принц терялся.
Что самое интересное: в Россию Антон Ульрих приехал, не зная, что его прочат в женихи принцессы Анны. Парень долго считал, что ему просто доверили честь командовать новым кирасирским полком и что это и есть вершина его карьеры.
Как говорится, все могут короли, но вот с женитьбой у него и впрямь напряги.
Принцесса его тихо ненавидела, ее раздражал покладистый нрав жениха и далеко не геройский облик, хотя, как это часто бывает в жизни, внешность Антона Ульриха оказалась обманчивой. В слабом теле билось благородное и храброе сердце.
— Надеюсь, на небесах с одобрением слышат ваши слова… — Принц вопросительно уставился на меня.
Я поспешил представиться. Вряд ли Антон Ульрих мог знать мое имя.
— Барон фон Гофен, ваше высочество. Адъютант подполковника Густава фон Бирона.
— Тогда прошу вас, господин фон Гофен. Уповаю на вас и вашу уверенность. — Его высочество кисло улыбнулся. Ему все обрыдло, он уже отчаялся и ни во что не верил. В том числе и в меня и в мои силы.
Ошибаетесь, ваше высочество.
— А ну разойдись.
Я оттеснил от кареты хлипких немчиков, набранных под стать худенькому и низкорослому принцу, приналег плечом и громко приказал кучеру:
— Чего ждешь? Правь давай.
Кучер выпучил глаза, опасливо взялся за вожжи и принялся понукать лошадей.
Я обратился к прочей прислуге:
— Ну, а мы чего стоим? Кого ждем? За дело, братцы, — и неожиданно для себя пропел заразное: — Э-э-й, ухнем!
Антон Ульрих встал рядом, поднатужился.
— Еще-е-е ухнем! Сама пойдет!