Лейла
Шрифт:
Все это время вода бежала впустую.
Я выхожу в спальню и смотрю на нашу кровать. Ту самую кровать, на которой я начал влюбляться в Лейлу.
Влюбиться в нее было легко, словно воздух наполнил все мое нутро.
А разлюбить ее тяжко, будто мои легкие выкованы из железа.
Я подхожу к кровати и падаю на нее. Больше я не возвращаюсь вниз. Не могу видеться сегодня с Уиллоу. Даже с Лейлой видеться не хочу.
Я просто хочу спать.
Глава 16
—
Ее голос вырывает меня из тисков крепкого сна. Я открываю глаза и вижу лицо лежащей на боку Уиллоу. Не знаю, сколько сейчас времени, но за окном еще темно.
Потираю глаза ладонями.
— Ты о чем? — Мой голос звучит грубо ото сна.
— Я могу передвигать предметы, когда не нахожусь в теле Лейлы, — говорит она. — Могу прикасаться к вещам. Но ты не видишь меня, даже я сама себя не вижу, а значит, я не состою из материи. Бессмыслица какая-то.
— Может, ты состоишь из энергии. И можешь направлять эту энергию во что-то столь же плотное, как материя.
Уиллоу вздыхает и переворачивается на спину. Смотрит на деревянную перекладину над кроватью.
— Будь дело в этом, я не была бы такой сильной.
— Что ты имеешь в виду?
— Большие предметы я тоже могу передвигать. Я переставила всю мебель в Большом Зале посреди ночи.
— От скуки? — спрашиваю я.
— Нет. Потому что ненавижу Уоллеса Биллингса и хотела его напугать.
Теперь она всецело завладела моим вниманием. Я приподнимаюсь на локте.
— Кто такой Уоллес Биллингс?
Она встречается со мной взглядом с озорной улыбкой на лице.
— Владелец этого дома. Из-за меня он выставил его на продажу несколько месяцев назад.
Она будто гордится своим поступком. Глаза ее горят, что кажется мне по-своему очаровательным. Мне было любопытно, почему дом выставили на продажу.
Уиллоу садится и кутается в простыню.
— Ты знаешь, что я не помню, как долго пробыла здесь?
Я киваю.
— Так вот, я знаю, что Уоллес получил эти владения в наследство как раз перед моим появлением. Поняла это по его разговорам. Дом прежде принадлежал его матери и перешел к нему после ее смерти, но он не знал, как с ним поступить. Стоит ли оставить гостиницу, продать или переехать самому. Некоторое время спустя он стал склоняться к тому, чтобы перевезти сюда свою семью. Понимаю, что это ужасно, но я терпеть его не могла. Он обращался с людьми как настоящий козел. С женой, детьми, со всеми, с кем разговаривал по телефону. Я и вообразить не могла, чтобы находиться с ним в одном доме, сколько бы мне ни было суждено здесь быть.
— Что ты сделала? Преследовала его?
— Нет, — отвечает она, качая головой. Но потом устремляет взгляд вверх. — Хотя погоди. Наверное, то, что я сделала можно назвать преследованием. Просто я никогда не считала себя призраком, поэтому, на мой взгляд, просто разыгрывала его.
— Что ты сделала?
Уиллоу слегка опускает подбородок к груди и смотрит на меня с некоторым смущением.
— Только не осуждай меня.
— Не осуждаю.
Она
— Начала с мелочей. Хлопала дверьми, выключала свет. Типичное столкновение с призраком. Было забавно наблюдать, как он пытается все объяснить. Но чем дольше я наблюдала его уродское поведение, тем масштабнее становились мои выходки. Как-то раз ночью я решила, что больше и дня не потерплю его в этом доме, и переставила всю мебель в Большом Зале. Сдвинула диван к книжному шкафу у противоположной стены. Передвинула рояль в другой конец комнаты. Даже переставляла книги с одной полки на другую.
— Какой же была его реакция на следующий день, когда он увидел, что все переставлено?
Уиллоу плотно поджимает губы. Мотает головой из стороны в сторону со смущенным видом.
— Ну… в том-то и дело, — говорит она. — Я переставляла все в его присутствии.
Я пытаюсь представить, каково было парню наблюдать, как рояль сам собой движется через всю комнату.
— Он выставил дом на продажу в тот же день, и с тех пор сюда не возвращался.
— Ни фига себе! — смеюсь я. — Теперь понятно, почему он так спешил с продажей.
Уиллоу откидывается на подушку и улыбается, довольная собой. Ее улыбка заразительна. Я укладываюсь на свою подушку и улыбаюсь вместе с ней.
В этот миг я вспоминаю о том, что случилось, когда я только приехал сюда. Уиллоу не дала мне спалить кухню. Убрала все разлитое вино. Это сложно назвать преследованием.
Я поворачиваюсь к ней лицом.
— Почему ты не пыталась преследовать меня, когда я приехал?
Улыбка Уиллоу увядает, и она кротко смотрит на меня.
— Потому что. Ты не козел. И мне было тебя жаль.
— Жаль меня? Почему?
Она пожимает плечами.
— Вид у тебя был печальный.
Я выглядел печальным?
Я в печали?
Отвожу от нее взгляд и смотрю в потолок.
— Ты всегда был печальным? — спрашивает она.
— Не уверен, что понимаю, что ты под этим подразумеваешь. Приведи пример.
— В основном такое случается, когда Лейла выходит из комнаты, — поясняет Уиллоу. — Ты подолгу смотришь на дверь отсутствующим взглядом. Иногда ты выглядишь печальным даже рядом с ней. Не знаю. Просто у меня такое чувство. Возможно, я ошибаюсь.
Я не должен бы отрицательно мотать головой, но делаю это.
— Не ошибаешься.
Уиллоу вновь садится, прижимая простынь к груди. Я поворачиваю голову на подушке и смотрю на нее.
— Тебе не хорошо с ней? — спрашивает она.
— Было хорошо. Но сейчас все… сложно, — я отвечаю еле слышно, потому что по непонятной причине, мне кажется, что сказанное тихо признание теряет вес. — С той ночи многое между нами изменилось. С той стрельбы. Мы уже не та пара, какой были вначале. Лейла через многое прошла в физическом, эмоциональном и психологическом плане. И я, конечно, ни за что бы ее не бросил, но… — Я не знаю, как закончить предложение. Никогда не признавался в этом вслух.