Лейтесь слезы... (Пролейтесь слезы) (др. перевод)
Шрифт:
— Я хочу выйти за тебя замуж, — отозвалась Хильда. — Чтобы не было твоего дома и моего дома, а был наш общий дом. Я брошу петь, рожу трех ребятишек, и все они будут похожи на тебя.
— Даже девочки?
— Все трое будут мальчики, — сказала Хильда.
Ясон нагнулся и поцеловал ее в нос. Хильда улыбнулась, взяла его за руку и тепло похлопала по ладони.
— Сегодня вечером мы можем отправиться куда хочешь, — сказал он глубоким басом — уравновешенным, уверенным, почти отеческим; обычно ничто не действовало на Хильду так успокаивающе, как этот тон. И все-таки, подумал
Хильда этого боялась. Порой во время ссор, особенно в цюрихском доме, где никто не мог их услышать и вмешаться, Ясон подмечал на ее лице этот страх. Мысль о том, чтобы остаться в одиночестве, давила на Хильду — это понимали и она, и Ясон. Страх этот постоянно присутствовал в их совместной жизни — но только не в жизни публичной. Подлинно профессиональные артисты, в той жизни они всегда и полностью держали себя в руках, всецело руководствуясь разумом. Какое бы раздражение и отчуждение они друг к другу ни испытывали, подобно двум хорошо отлаженным машинам они действовали в мире очарованных ими зрителей, авторов восторженных писем, шумных поклонников. Даже откровенная ненависть не способна была этого изменить.
Впрочем, настоящей ненависти между ними быть не могло. Слишком уж много между ними было общего.+
Слишком многое они друг у друга черпали. Даже такой чисто телесный контакт, как сидение бок о бок в градолете марки «роллс», дарил им счастье. До тех пор, по крайней мере, пока этот контакт не был ничем нарушен.
Потянувшись во внутренний карман своего сработанного по спецпошиву пиджака из настоящего шелка — одного, быть может, из десяти во всем обитаемом мире, — Ясон достал оттуда упаковку подлинных государственных банкнот! Громадная сумма, спрессованная в толстенькую пачечку.
— Не таскал бы ты с собой столько наличных, — сразу придралась Хильда. Придралась тоном, которого Ясон особенно не переваривал, — самоуверенно-материнским.
Тогда Ясон сказал:
— Вот с этой вот штукенцией… — он подкинул пачку на ладони —…мы выкупимся из любой…
— Если только какой-нибудь безксивный студент, этим самым вечером выскользнувший из своей берлоги под кампусом, не рубанет тебе по запястью и не ускользнет обратно — и с твоей рукой, и с твоими деньгами. Ты всегда был пижоном. Крикливым пижоном. Взгляни хоть на этот галстук. Ну же, взгляни! — Теперь Хильда повысила голос и, судя по всему, не на шутку обозлилась.
— Жизнь коротка, — резонно заметил Ясон. — А период благополучия еще короче. — Тем не менее он аккуратно положил пачку банкнот во внутренний карман пиджака и разгладил складку, придавая одежде прежний безупречный вид. — Честно говоря, хотел тебе что-нибудь на это купить, — сказал он затем. Впрочем, если уж совсем честно, эта мысль пришла ему в голову только теперь; на самом деле он хотел взять эти деньги в Лас-Вегас и сесть с ними за стол блэкджека. Будучи секстом, Ясон мог — и никогда не упускал случая — выигрывать в блэкджек. Ему не составляло труда обставить любого сдающего. Да что там сдающего, с хитринкой подумал Ясон, даже распорядителя.
— Врешь, — отрезала Хильда. — Ничего ты мне покупать не собирался. Ты никогда ничего мне не покупаешь.
Ясона поразила последняя фраза. То, что из всех возможных реплик, способных заплыть в болтливый разум Хильды, она выбрала именно эту. Впрочем, в Хильде было многое, чего он не понимал. Даже с ним, как и со многими ее менее близкими любовниками, она многое держала в секрете.
Однако за все эти годы Ясон и узнал про нее немало. К примеру, то, что в 1982 году Хильда сделала аборт — это также держалось в строгом секрете. Знал он, что одно время она состояла в нелегальном браке с лидером студенческой коммуны, а один год даже жила в кроличьих норах под бывшим Колумбийским университетом вместе с вонючими, патлатыми и бородатыми студентами, которых не выпускали на поверхность бдительные полы и нацы. Полиция и национальная гвардия — те, что взяли в кольцо все кампусы, оберегая общество от того, чтобы в него, подобно множеству черных крыс, бегущих с тонущего корабля, не пробрались безксивные студенты.
Еще он знал, что год назад Хильду арестовали за пристрастие к наркотикам. И только ее богатое и могущественное семейство сумело тогда ее выкупить; когда подходило время конфликтов с полицией, ни деньги Хильды, ни ее очарование, ни слава уже не работали.
Все, обрушившееся тогда на Хильду, несколько ее напугало; впрочем, теперь Ясон точно знал, что она в полном порядке. Подобно всем секстам, у нее была колоссальная способность к восстановлению. Как и у Ясона, как и у всех них. Помимо многого, многого другого. Даже того, про что Ясон, в свои сорок два года, всего не знал. И с ним тоже много чего приключилось. Правда, в основном приключения эти касались главным образом мертвецов — останков тех артистов, которых он растоптал на своем долгом пути к вершине.
— Пижонские, говоришь, галстуки… — начал было он, но тут телефон в градолете зазвонил. Ясон взял трубку и поздоровался. Наверняка это был Эл Блисс с рейтингами сегодняшнего шоу.
Но это оказался вовсе не Эл Блисс. Ясон расслышал скрипучий голос девушки, почти надрывавший его слух.
— Ясон? — громко проскрипела девушка.
— Ага, — подтвердил он. Прикрывая микрофон, он обратился к Хильде: — Это Мерилин Мейсон. Интересно, какого черта я дал ей номер градолета.
— Что еще, черт побери, за Мерилин Мейсон? — поинтересовалась Хильда.
— Потом расскажу. — Он отнял ладонь от микрофона. — Да-да, дорогая; это самый натуральный Ясон, душой и телом, аккурат после реинкарнации. А что стряслось? У тебя жуткий голос. Тебя снова выселяют? — Подмигнув Хильде, он криво усмехнулся.
— Пошли ее подальше, — порекомендовала Хильда.
Снова прикрывая ладонью микрофон, Ясон сказал ей:
— Именно это я и пытаюсь сделать; ты что, не видишь? — В телефон он сказал: — Ну, давай, Мерилин. Давай всю подноготную; я как раз созрел.