Лёжа со львами
Шрифт:
Но, несмотря ни на что, надо было думать о будущем, а не о прошлом. Они ведь снова вернутся в Париж, где есть почта, книжные магазины и водопровод. У Шанталь появится красивая одежда, коляска, одноразовые пеленки. Они будут жить в маленькой квартирке, вокруг будет кипеть интересная жизнь, и единственная серьезная опасность для жизни будет связана с неосторожными таксистами. Джейн и Жан-Пьер начнут все сначала, и тогда по-настоящему узнают друг друга. Они будут трудиться во имя того, чтобы изменить мир к лучшему путем неторопливых, но законных усилий, без интриг и предательства. Опыт, приобретенный в Афганистане, поможет им получить работу для осуществления проектов развития стран Третьего мира, например, во Всемирной Организации Здравоохранения. Семейная жизнь будет такой, о какой она мечтала, они втроем будут трудиться во имя добра, счастья и уверенности в завтрашнем дне.
В пещеру вошла Фара - сиеста закончилась. Она почтительно приветствовала Джейн, взглянула на Шанталь и, увидев, что ребенок крепко спит, уселась на землю, скрестив ноги, в ожидании новых поручений. Она была дочерью Исмаил-Гуля, старшего сына Рабии. Его сейчас не было дома, он ушел с колонной.
У Джейн вдруг перехватило дыхание. Фара вопросительно посмотрела на нее. Джейн сделала успокоительное движение, и Фара отвела взгляд.
"Ее отец ушел с колонной", - подумала Джейн.
Жан-Пьер выдал эту колонну русским. Отец Фары погибнет, попав в засаду, если Джейн не придумает, как это предотвратить. Но что можно придумать? Может, послать гонца, чтобы встретить колонну у Хейберского перевала и направить ее по другому маршруту? Мохаммед может это устроить. Но тогда Джейн придется рассказать, откуда она узнала о засаде, поджидающей колонну. И тогда Мохаммед, уж в этом можно не сомневаться, прикончит Жан-Пьера. Если уж кому-то суждено погибнуть, - подумала Джейн, - пусть это будет Исмаил, и не Жан-Пьер.
Потом она вспомнила об остальных жителях деревни, ушедших с колонной, их было человек тридцать - и ей сразу же пришла в голову мысль. "Неужели им всем суждено погибнуть во имя спасения моего мужа? Камир-Хан с всклокоченной бородкой, старик со шрамами Шахазай-Гул, Юсеф Гул, у которого такой красивый голос совсем молодой пастух Шер Кадор, Абдул Мохаммед с выбитыми передними зубами, Али Ханим, отец четырнадцати детей".
Ведь должен же быть какой-нибудь другой выход.
Джейн приблизилась к выходу из пещеры и остановилась, выглянув наружу. Теперь, когда сиеста закончилась, дети выбежали из пещер и снова принялись играть среди камней и колючих кустарников. Джейн попался на глаза девятилетний Муса, единственный сын Мохаммеда. Его, однорукого, ребята стали баловать еще больше. Он важно расхаживал, щеголяя новеньким кинжалом который подарил ему любящий отец. Джейн увидела мать Фары, с трудом бредущую в гору со связкой дров на голове, жену муллы, стиравшую рубаху своего мужа Абдуллы. Не было заметно ни Мохаммеда, ни его жены Халимы Джейн знала, что он здесь, в Бэнде - она видела его утром. Он, наверное, уже пообедал с женой и детьми в своей пещере - почти у каждой семьи была такая собственная обитель в горах. Сейчас они наверняка были там, в пещере, но Джейн не хотелось открыто искать встречи с ним, потому что это шокировало бы окружающих, а ей надо было соблюдать правила приличия.
– Только как ему это сказать?
– подумала Джейн.
А что, если прямо попросту. "Сделай это для меня, потому что я прошу". Это подействовало бы на любого влюбленного в нее западного мужчину, но мусульманам, судя по всему, было чуждо романтическое представление о любви. Чувства Мохаммеда к ней походили на смягченную форму животного влечения. Это чувство не давало ей никакой власти над ним и, кроме того, она вовсе не была уверена, что он вообще испытывает это чувство. Тогда как? Он ничем не был ей обязан. Ей никогда не приходилось лечить ни его самого ни его жену. Но она вылечила Мусу - она спасла жизнь мальчику! По отношению к ней Мохаммед испытывает чувство долга.
"Сделайте это для меня, потому что я спасла вашего сына". Пожалуй, такая постановка может подействовать.
Но Мохаммед может спросить, зачем это нужно.
Между тем все больше женщин выходило из укрытий. Они шли за водой, выметали сор из пещер, кормили животных, готовили ужин. Джейн точно знала, что вскоре появится и Мохаммед.
Что же я ему скажу?
– Русским известен маршрут колонны.
– Как они об этом узнали?
– Не знаю, Мохаммед.
– Тогда почему вы так в этом уверены?
– Не могу вам об этом сказать. Я подслушала чужой разговор. Получила сообщение от британской разведки, У меня предчувствие. Так сказали карты. Я видела сон.
Вот что, я видела сон.
И тут появился Мохаммед. Он вышел из своей пещеры - высокий, красивый, словно отправляясь в путешествие. На голове у него была круглая хитралская шапочка, точно такая же, как у Масуда, в таком головном уборе щеголяли большинство партизан. Затем патту буро-земляного цвета, которое могло служить плащом, полотенцем и маскхалатом. Кроме того, бросались в глаза высокие кожаные сапоги, снятые с убитого русского солдата. Мохаммед продефилировал мимо пещеры походкой человека, которому до захода солнца предстоит пройти долгий путь. Он направился по тропинке вниз, в сторону покинутого жителями селения.
Джейн наблюдала за тем, как тает на горизонте его высокая фигура. "Теперь или никогда", - подумала Джейн, отправляясь следом за ним. Поначалу она шла медленно, в прогулочном темпе, чтобы не сложилось впечатления, что она хочет догнать Мохаммеда. Но потом, отойдя достаточно далеко, чтобы не было видно из пещер, Джейн перешла на бег. Она скользила и спотыкалась на пыльной тропинке, размышляя о том, как эта гонка скажется на ее внутренностях. Увидев впереди себя Мохаммеда, Джейн окликнула его. Он обернулся, остановился, поджидая ее.
– Да хранит вас Бог, Мохаммед-Хан!
– проговорила Джейн, поравнявшись с ним.
– И вас тоже, Джейн Дебу, - вежливо ответил Мохаммед.
Она помолчала, чтобы отдышаться. Он посмотрел на нее с выражением насмешливого снисхождения.
– Как чувствует себя Муса?
– спросила Джейн.
– С ним все в порядке Он счастлив и учится действовать левой рукой. Когда-нибудь этой рукой он будет убивать русских.
Это была шутка: левой рукой по традиции выполняли "грязную" работу, правой брали пищу. Джейн улыбнулась, давая понять, что по достоинству оценила его остроумие, и сказала: "Я так рада, что нам удалось спасти ему жизнь".
Если это замечание Мохаммед посчитал неуместным, тем не менее он ни в малейшей мере не подал вида.
– Я ваш вечный должник, - заметил Мохаммед. Именно это ей и хотелось услышать.
– Вы могли бы кое-что сделать для меня, - проговорила Джейн.
Его лицо оставалось непроницаемым.
– Если только это в моей власти.
Джейн поискала глазами, где бы присесть. Они стояли около дома, пострадавшего от бомбардировки. Кучи камня и глины, когда-то составлявшие переднюю стену, были разбросаны по тропинке, в результате чего от интерьера дома остался разбитый горшок да нелепая пришпиленная к стене цветная фотография "Кадиллака". Джейн уселась на обломки камней, а после недолгого колебания рядом с нею оказался Мохаммед.
– Это вполне в вашей власти, - сказала Джейн.
– Правда, это причинит вам некоторые неудобства.
– О чем же идет речь?
– Не сочтите это за каприз глупой женщины.
– Вполне допускаю.
– Для вас будет искушением обмануть меня, согласившись выполнить мою просьбу, а потом "забыть" о ней.
– Ну, нет.
– Я прошу вас искренне сказать мне, независимо от того, откажете вы мне в этой просьбе, или нет.
– Я выполню вашу просьбу.
Пора переходить к делу, - подумала Джейн.