Лёжа со львами
Шрифт:
– О, Джейн, - пробормотал он.
Она начала ощущать знакомые стрелки наслаждения, которые расходились от кончиков ее пальцев, и увидела, что Эллис начал двигать тазом вверх-вниз, подчиняясь ритму движений собственной руки.
– Я хочу, чтобы ты кончил, - проговорила ода, - хочу увидеть, как из тебя выстрелит.
– Где-то в глубине души ее шокировали собственные действия, но все это быстро захлестнула волна радостного желания.
Эллис застонал, и она взглянула на его лицо. Полузакрыв рот, он тяжело дышал, не сводя глаз с ее руки. Она гладила половые губы средним пальцем.
– Засунь палец внутрь, - выдохнул он.
– Хочу видеть, как он заходит внутрь.
Этого она сама с собой обычно не делала. Просунув вначале кончик пальца в мягкую влажную глубину, она помедлила и засунула уже весь палец. У него перехватило дыхание, и Джейн при виде его возбуждения сама завелась. Джейн перевела взгляд на член, и его таз задергался чаще, следуя движениям руки. Она задвигала пальцем быстрее, с нарастающим удовольствием. Вдруг он прогнулся кверху, и из него выстрелила струя белого семени. У Джейн непроизвольно вырвалось: "О Господи!" Затем, не сводя глаз с маленького отверстия в кончике полового органа, она увидела, как выскочила новая струйка, блестя в лунном свете, потом еще и еще, разбрызгиваясь высоко и падая каплями на его грудь, ее руку и волосы. А потом, когда его тело обрушилось вниз, она почувствовала, как и се начали сотрясать спазмы, идущие от быстрых пальцев, пока она, наконец, не достигла изнеможения.
Она откинулась, вытянувшись рядом с Эллисом на спальном мешке и опустив голову на его бедро. Его член оставался твердым. Джейн слабым движением потянулась к нему и поцеловала, почувствовав соленый вкус семени на кончике. Эллис в ответ потерся лицом о внутреннюю сторону ее бедра.
Некоторое время они лежали совсем тихо, слышно было лишь их дыхание и шум реки в долине. Джейн посмотрела на небо, ярко горели звезды, ни одного облачка. Ночной воздух становился все холоднее. Скоро придется устроиться внутри спального мешка, подумала она. Ей захотелось заснуть рядом с Эллисом.
– Ну что, мы извращенцы?
– спросил он.
– О да, - ответила она.
Обмякший член упал на его живот. Джейн кончиками пальцев дразняще погладила золотисто-рыжие волосы в паху. Она уже почти забыла, как это бывает - любовь с Эллисом. Он так отличался от Жан-Пьера. Жан-Пьер любил долгие приготовления ароматические масла для ванны, духи, зажженные свечи, вино, скрипки. Он был привередлив, хотел, чтобы она прежде помылась, а после всегда сам спешил в ванную. Он никогда не касался ее во время месячных, и тем более не стал бы сосать грудь и глотать молоко, как сделал Эллис. Эллис готов делать что угодно, подумала она, и чем негигиеничнее, тем лучше. Усмехнувшись в темноте, она вдруг подумала, что никогда не бывала до конца убеждена в том, что Жан-Пьеру, хотя у него получалось очень хорошо, действительно нравится оральный секс. А с Эллисом никаких сомнений не было.
Эта мысль вызвала у нее новый прилив желания, и она приглашающе раздвинула бедра. Она ощутила, как он поцеловал ее, и губы прошлись по жестким волосам, затем его язык начал со сластью проникать между складками губ. Через некоторое время Эллис перевернул ее на спину, опустился на колени между ее раздвинутыми бедрами и положил обе ее ноги себе на плечи. Она почувствовала себя абсолютно голой, ужасно открытой и уязвимой и в то же время очень желанной. Его язык стал описывать длинную, медленную кривую, начиная у основания позвоночника. "О Боже, - подумала она, - я помню, как он это делает", облизывая расщелину между ягодицами, замедляя движение, чтобы войти поглубже во влагалище, затем идя выше и дразня чувствительную кожицу в том месте, где губы смыкаются, а между ними выступает клитор. После семи-восьми долгих движений языка она задержала его голову над клитором, побуждая сосредоточить внимание именно здесь, и начала сама поднимать и спускать таз, сообщая ему легким нажатием кончиками пальцев на виски, как работать языком - посильнее или полегче, повыше или пониже, правее или левее. Она почувствовала его руку, проникающую во влажную глубину влагалища и догадалась, что он хочет теперь сделать. Через секунду он убрал руку и медленно ввел влажный палец в прямую кишку. Она вспомнила, как была шокирована, когда он сделал это впервые, и как быстро она привыкла и полюбила эту ласку. Жан-Пьер никогда не согласился бы на такое. Чувствуя, как напрягаются мышцы ее тела, приближая кульминацию ощущений, она вдруг подумала, что скучала по Эллису больше, чем сама осмеливалась себе в том признаться. Более того, она так долго сердилась на него именно потому, что продолжала все это время его любить, и любила до сих пор. И, признавшись себе в этом, она почувствовала, будто с души свалился тяжкий груз, и она начала спускать, содрогаясь, как дерево под напором штормового ветра, а Эллис, зная ее пристрастия, засунул язык еще глубже, пока она сама отчаянно терлась о его лицо.
Казалось, этому не будет конца. Каждый раз, когда ее ощущения притуплялись, он просовывал палец еще глубже в прямую кишку, лизал клитор, покусывал губы, и все начиналось заново, пока, наконец, от полного изнеможения она не взмолилась:
– Хватит, у меня нет больше сил, я умру, - и, наконец, он оторвался от нее и опустил ее ноги на землю.
Он наклонился над ней, опираясь на руки, и поцеловал в губы. Борода его пахла влагалищем. Джейн лежала навзничь, не в силах открыть глаза, не в силах отвечать на его поцелуй. Она снова почувствовала его руку у себя между ног, он раздвинул складки, затем вошел член, и она подумала: "Как быстро он снова отвердел", и потом: "Ах, как давно это было, о господи, как хорошо".
Он задвигался, вначале медленно, затем быстрее. Открыв глаза, она увидела над собой его лицо и устремленный на себя взгляд. Затем, нагнув шею, он посмотрел туда, где соединялись их тела, и глаза его расширились, а рот приоткрылся, он наблюдал за тем, как то входит, то выходит он из ее тела. Это зрелище так воспламенило его, что ей самой захотелось туда посмотреть. Вдруг он замедлил движение, проникая глубже, и она вспомнила, что так он делал перед оргазмом. Он посмотрел ей в глаза:
– Поцелуй меня, пока я буду кончать, - и приблизил к ее лицу губы, пахнущие ею. Она засунула кончик языка ему в рот. Она любила, когда он кончал. Его спина изогнулась, голова откинулась, он закричал, как дикий зверь, и она почувствовала внутри прилив влаги.
Когда все кончилось, он опустил голову ей на плечо и нежно провел губами по мягкой коже шеи, шепча какие-то слова, которые она не могла расслышать. Через пару минут он глубоко вздохнул от удовлетворения, поцеловал ее в губы, затем приподнялся, встал на колени и поцеловал по очереди ее груди. Наконец он поцеловал ее между ног. Ее тело мгновенно отреагировало, и она задвигала бедрами, прижимаясь к его губам. Зная, что она снова возбуждается, он начал лизать, и, как всегда, мысль о том, что он лижет место, откуда еще вытекает его семя, буквально свела ее с ума, и она немедленно кончила, со стоном произнося его имя, пока не прошли спазмы.
Он наконец свалился возле нее, и машинально они легли так, как всегда ложились после любви, он обнимал ее одной рукой, ее голова лежала на его плече, одну ногу она закинула поверх него. Он широко зевнул, и она засмеялась. Они еще сонно касались друг друга, она поигрывала с его мягким пенисом, он водил пальцем по ее мокрому влагалищу. Она полизала его грудь и ощутила соленый вкус испарины. Она посмотрела на его шею, лунный свет выделял морщины и борозды, выдавая возраст. Он на десять лет старше меня, подумала Джейн. Наверное, потому с ним так хорошо, что он старше меня.
– Почему с тобой так хорошо?
– вслух спросила она. Ответа не было, он уже спал. И она сказала:
– Я люблю тебя, милый. Спи сладко, - и сама закрыла глаза.
* * *
После года, проведенного в глухой долине, Жан-Пьер был обескуражен и даже напуган Кабулом. Дома казались слишком высокими, машины - слишком быстрыми, и очень много народа. Ему приходилось затыкать уши каждый раз, когда мимо проезжали огромные грузовики из русского конвоя. Все поражало его новизной, многоэтажные жилые дома, девочки в школьной форме, фонари на улицах, лифты, скатерти и вкус вина. Прошли целые сутки, а у него все еще не проходило нервное возбуждение. До смешного - ведь он сам парижанин!