Лежачий полицейский
Шрифт:
– Ага, фордыбачиться вздумала.
– А ты не тухтырься.
Коловорот метнулся к книжным полкам. Выхватил старое издание толкового словаря Даля и, нервно листая страницы, нашел незнакомое слово.
– «Тухтыриться – дуться, гневаться… Тухтырь – угрюмый, всегда недовольный человек». Понятно. – Голос источал удовлетворение от проделанной работы. – А что такое «шуклеп»?
– Пряник такой большущий.
– Я так и подумал.
Теперь настала моя очередь уточнить непонятное слово. Которое я поняла исходя исключительно из недоброго
– «Ухалпить» – да ничего особенного…
Я решительно отобрала книжку.
– Вот. Нашла. «Ухалпить, кого – меня, что ли? Ухалястать… убить». Ты что, всерьез решил меня того… ухалпить?
На Коловорота напал приступ благодушия. Ему, оказывается, тоже нравилось зубрить замысловатые перлы из словарного запаса предков. Довольно улыбаясь, словно я только что приятно сострила, он расслабился и позволил себе побыть гостеприимным хозяином.
– Пить будешь? Сок, минералка…
– Шушлепень! – пискнула я вдогонку, желая, чтобы последнее слово оставалось за мной.
– И вовсе я не лентяй. В последний раз предлагаю – пить будешь?
– Буду. Кофе. Без молока, – зачем-то уточнила я, решив окончательно угробить свое расшатанное кофеином здоровье.
Дуэль словами из Даля привела к удивительным метаморфозам. Кофе был сварен. Коловорот, виртуозно двигаясь, подкатил к моим ногам столик с дымящейся белоснежной чашкой. Мамино пронзительно-васильковое платье с вопиющим разрезом от бедра удивительно гармонировало с обстановкой. Мне на секунду почудилось, что вовсе не я, а она сейчас сидит перед старинным другом и ведет с ним миролюбивую беседу.
– Сигарету? В обморок не грохнешься?
О как. Я следила за мамой. Он следил за мной. Мне по барабасу. Главное, сейчас я узнаю обещанный минимум из маминой биографии. Который позволит мне успокоить свою совесть.
– Итак. Слушай внимательно. Второй раз повторять не буду.
Машинально перелистывая страницы увесистого словаря, Коловорот начал рассказ. Терпеливым голосом. Словно общался со слабоумным пациентом.
Суммирую сказанное. У моей мамы есть работа. Очень странная. Про которую мне знать не положено. Наилучший для меня вариант – поскорее выйти замуж и отвалить куда подальше. И главное – мама всю жизнь потратила на решение чужих проблем, стараясь оградить семью от возможных осложнений.
– Ну, хоть какую-то подробность! – буквально взмолилась я.
– Представь, есть два человека. Оба в одинаковом бизнесе, – осторожно подбирая слова, вещал Коловорот. – Их интересы неизбежно время от времени пересекаются. Может, одному показалось, что второй влез на чужую территорию. Или оба откусили не свой кусок. Замороки разные имеют место быть. Итак, налицо имеем конфликт. Уже давно всем ясно – прежние методы разруливания не катят. Надо жить по понятиям, даже если ты считаешь, что тебя кинули. Попасть на бабки не страшно, страшно потерять все. Сечешь?
Со стороны могло показаться, что Коловорот полностью углубился в чтение книги. Но это только на первый взгляд. На второй становилось заметно – он действительно ее читает. Продолжая при этом непринужденно разговаривать. Наполеон, блин горелый.
Сжав челюсти, я сумела не произнести ни звука, что было высоко оценено Коловоротом. Который прекрасно понимал невразумительность собственных разглагольствований. Тогда он подошел к лекции с другого бока.
– Попробую на примерах. Существуют некие организации, информация о которых не просачивается в массы.
– ФСБ?
– Не лучший пример, но сойдет. Так вот, низшие чины крохоборят факты, а кто-то их суммирует и делает выводы…
Практически не понимая, куда заведет Коловорота такое мутное начало, я медленно подошла к окошку. Надеясь, что вид на газон поможет мне лучше усваивать информацию. На сочно-зеленой плоскости резвились придурковатые волки, пытаясь отчекрыжить друг другу уши. Волки скрылись из поля зрения. Я переключилась на стену, монументальную, надо сказать. Не меньше метра в толщину. Оконный проем выглядел в ней, как бойница. Из которой вполне возможно вести прицельный огонь по противнику. Если последнему удастся избежать встречи с волками.
– Итак, – уже изрядно осатанев от умственных усилий, толковал Коловорот. – Твоя мама…
– Работает в ФСБ большим генералом! – перебила я.
Оторвавшись от свидания с Далем, Коловорот расстроенно уставился на мою голову.
– А еще она в нее ест… – сочувственно пробормотал он.
Сообразив, что сморозила глупость, я сделала хитрые глаза, которые должны были означать, что я только что пошутила.
– Да, действительно, как она может работать? Она же дома полжизни проторчала…
– Диву даюсь я на некоторых… умных девушек. Ведь не дура. Но какая дура. Так. Я про ФСБ для примера говорил. А про твою маму можно сказать только то, что ее деятельность не должна обсуждаться.
– Ладно. Если я правильно поняла, то ей доверяют какие-то тайные дела. А она их разруливает. Типа шефа тайной полиции. Но если так, что же вы ее не охраняете? Раз я смогла за ней проследить, значит, могут и всякие преступные элементы. – Гордость моя не знала границ.
– Ее выгодно беречь. Всем без исключения. Ведь ты не станешь убивать своего лечащего врача?
– Еще как стану! – Мне вспомнился рассказ Карабаса о нынешнем положении в медицине.
Удивленный моей горячностью Коловорот вернулся к действительности, поняв, что ляпнул что-то не то. Скорее всего, он, как, впрочем, и я, пока вплотную не сталкивался с медицинскими учреждениями.
– Твоя мама на данном этапе выгодна всем без исключения. У нее кроме аналитического ума имеется уникальный дар правильно решать сложные проблемы. Ты в детстве в песочнице никогда не орала: «Это моя лопатка!»? Так вот, представь песочницу для взрослых дяденек и воспитательницу детского сада, которая мудро решает, кому и с чем играть.