Лежачий полицейский
Шрифт:
– Небось у помершего алкоголика купил, как было, так и оставил.
– Да наплюй ты. Завтра выкинем хлам и…
– Купим новый, – истерично продолжила я. – Разве на этой кровати спать можно? У тебя хоть чистое постельное белье есть?
– Обижаешь. – Мне показали содержимое трехъящичного комода.
Вопреки моим опасениям, в кране была горячая вода.
– Колонка новая. Сейчас я смотаюсь, куплю обогреватели.
– Я с тобой. – Мне не улыбалось остаться наедине с не разобранными пожитками.
В доме появились холодильник, кухонная
– Надеюсь, теперь твоя душенька довольна?
– Сходи, поклонись государыне рыбке… – подхватила я. – Может, она расщедрится на компьютер и Интернет?
– Перебьешься.
– Ну, тогда хоть на новое одеяло и кровать.
– Два, – поняв мое удивление, Коловорот пояснил: – Нам надо два одеяла, а то ты постоянно в него закручиваешься, как гусеница в кокон.
Он вел себя, как соскучившийся любовник. Нежный и ласковый. Неумело скрывающий свои чувства. В любви признаваться не стал. Ну и фиг с ним. Не больно-то и хотелось.
– Тебе ведь наплевать на меня. Побалуешься и выбросишь. Ты сам говорил, что не умеешь любить. Что независимость для тебя ценнее всего. На данном этапе тебе удобнее так меня контролировать. Не надо сердиться. Я просто повторяю твои слова. Ты – тот самый волк-одиночка. Как и моя мать. Просто она умудрилась сочетать полезное с главным. Теперь она учится сочетать приятное с полезным.
– Злопамятность – грех, – пояснил Коловорот, нервно вертя зажигалку.
– Если я ошибаюсь, признай, что ты в меня влюблен. Что ты готов бросить все и создать семью. Слабо? Вот то-то же. Ты сам понимаешь – померла так померла. Меня даже друзьям предъявить невозможно. Меня нет. Ты, дорогой мой, некромант.
– Может, некрофил?
– Хрен редьки не слаще. Красиво устроился. Завел себе дешевую любовницу, – не отрывая вожделенного взгляда от красок, хамила я.
– Тебе денег-то хватает, художница?
Деньги – вот настоящий, окончательный контролер. Черт бы их побрал.
– Хватает. Мне много не надо. У меня все есть.
– Тебя действительно все устраивает?
– Еще как. Только ты приезжай иногда. – Я попыталась смягчить свою отповедь.
– Ну, надо же. Оказывается, мне тут рады. Спасибо и на этом.
После его отъезда я обнаружила в сумочке конверт с надписью: «На мелкие непредвиденные расходы».
Не проститутка, но содержанка. Ничего оскорбительного в этом не вижу. Я не просила. Он подарил. Не подарил бы, на интим это бы не повлияло. А когда муж отдает получку жене, чтоб она ею разумно распоряжалась, – это как, тоже проституция?
Помахала на прощанье ручкой, хотя он даже не поднял головы, выражая таким образом свою досаду. Серый кот прорысил к Коловоротову «БМВ Х-5». Задрал пушистый хвост и выпустил на колесо упругую вонючую струю.
Глава 51
В субботу он укатил домой. Оставив меня в обустроенной квартире. Последнюю ночь перед отъездом не спал, крутился с боку на бок. Я делала вид, что сплю. Если его что-то беспокоит – не моя забота. Моя забота – снова привыкать к новому месту. А главное – теперь у меня есть цель.
В городишке было скучно. За четыре дня я вдосталь накушалась достопримечательностями. Самой интересной из которых оказался монастырь на острове. Построенный самим Никоном. В советское время монашескую обитель приспособили под дом отдыха, что ее и спасло, а теперь реставрировали по третьему заходу. Деньги, выделенные Путиным, пошли монастырю впрок. Он приобрел первоначальное обличие и красовался на удивительном острове, словно редкая драгоценность.
Городской музей оказался скудным. Из него я вышла со смутным ощущением, что меня обманули. Скорее всего, виноваты были музейные работники, составившие композицию по своему мещанскому усмотрению.
Городок был сам себе музей. Старые дома, в которых до сих пор проживали люди, показались мне переоборудованными лавками. В которых раньше шумела бойкая торговля всякой всячиной. Торговали и теперь. Вяло и без азарта. Говорят, здесь очень оживленно летом. Надеюсь, я этого не увижу.
Мужчины обращали на меня внимание. Молодые и не очень. Ни одного «питерского» лица. Грубоватые, хамоватые, чаще – бесцеремонно-агрессивные.
Под скромной вывеской «выставка» были обнаружены творения местных художников. Которые мало отличались от традиционного представления о русской классической школе. Когда я смотрела на аляповатые пейзажи и натюрморты, меня снова будто ударило. Жуть как захотелось схватить краски и кисти и срочно что-нибудь написать. Аж голова закружилась. Такое ощущение сродни утреннему подходу ребенка к новогодней елке. Под которой таится самая вожделенная игрушка в мире.
Скоро. Совсем скоро я приступлю к воплощению мечты в реальность. Надо только «дозреть». Рисовать надо начинать только тогда, когда иначе невозможно.
Приготовила впрок поесть. Чтоб потом не отвлекаться на всякие глупости. И, счастливо улыбаясь, начала готовить рабочее место на кухне. Там свет оказался лучше. Трясущимися от нетерпения руками распаковывала прекрасные вещи. От которых захватывало дух. Фантастические названия красок привели меня в еще больший восторг. Оставалось прикинуть, на чем будут красоваться мои будущие произведения. Холст отпадал. Я не умела делать подрамники. Я вообще мало чего умела, но меня этот досадный пробел в образовании ничуть не смутил. Еще в школе учитель рисования рассказывал о полезности оргалита. Оставалось его приобрести.
– А как вы его донесете? – участливо поинтересовалась милая дама в строительном магазине.
– Сегодня дождя нет.
– Зато есть ветер. Может, вам его привезти? Завтра будет машина.
По понятным причинам ждать так долго я была не в состоянии.
На улице бушевал настойчивый ураган. Лист оргалита оказался гигантским. Размаха рук явно не хватало. Пришлось уцепиться за него кончиками пальцев. Взять под мышку невозможно – габариты не те. А про длину листа и говорить нечего. Метра три, не меньше.