Лезвие
Шрифт:
– Ну, допустим. Почему ты попросила не говорить отцу?
Вот же жук. Подозрительный до ужаса. Хотя вопрос очень правильный. Если просишь не говорить – значит, есть что скрывать.
– А ты считаешь, что моему отцу сейчас есть дело до дурацких склок старшеклассниц? Нет, реально, если хочешь – позвони ему прямо сейчас. Номер набрать? Представляю, этот ваш диалог…
– Не нужно…
Выдохнула. Поверил, хоть и смотрит на меня с легким прищуром, как будто говоря мне «в этот раз тебе повезло. Но я за тобой буду наблюдать».
– Так что? Поможешь?
– Чем бы дитя не тешилось… - и опять улыбнулся. А на щеках появились маленькие ямочки. Не красавец он в стандартном понимании этого слова, но было в нем что-то очень привлекательное. Особенно, когда сбрасывал с себя этот налет крайней осторожности.
–
– Все, что тебе будет нужно – это телефон этой девушки и несколько минут времени.
– И это все?
– А ты считаешь, этого мало? Получить в свое распоряжение телефон человека, с которым ты «воюешь». Подойдешь и попросишь позвонить?
– Уж не сомневайся, я придумаю, как его заполучить.
– Лучше всего передать через мессенджер, чтобы без взлома мейлов и прочего. Ты должна будешь принять файл, открыть его, предварительно отключив антивирус, запустить программу-шпион и потом удалить диалог…
– Хорошо! Отлично!
– Точно все запомнила?
– и смотрит выжидающе, слегка приподняв правую бровь.
– Глеб, ты сейчас начинаешь нарываться… Угу?
– Я просто уточнил…
Ему явно было весело. Ну да, представляю, что он сейчас думал. Девочке просто нечем заняться, придумывает себе развлечения и всякие глупости.
– Телефон. Отключить антивирус. Вайбер. Принять файл. Запустить. Удалить диалог… Никогда не жаловалась на память, Глеб.
– Это сейчас была угроза, Карина?
– Нет, это была ремарка для тех, кто меня плохо знает…
***
Ох, теперь осталось самое сложное – заполучить телефон Насти. Тот подслушанный мной разговор не давал мне покоя. Я ничего не поняла тогда толком, но интуиции кричала мне, что она эта женщина явно что-то задумала и много чего скрывает. Я чувствовала опасность на каком-то необъяснимом уровне. Чувствовала, что она исходит именно от нее, только сам источник этой опасности где-то за кулисами. В голове возник образ злобного и подлого кукловода с перекошенной улыбкой, а в ушах звучал голос, от которого мурашки бегут по телу.
Я долго думала, как мне провернуть все это. Когда я была у Насти, она глаз с меня не сводила. Не знаю, намеренно или просто опасалась. Ведь ей и правда было что скрывать. Она периодически возвращалась к разговору о Лексе. Выспрашивала, что я о ней думаю и на что готова, чтобы разлучить их с отцом. Проговорилась даже, что ее люди следят за дочерью Ахмеда и она знала наверняка, что с ней происходит. Я тогда удержалась от того, чтобы не спросить, что это за люди и зачем ей все это вообще, сделав вид, что пропустила эту фразу мимо ушей. Я четко для себя уяснила, что сейчас все, что я должна делать – это слушать. Очень внимательно. Улавливая каждое слово. И лишь изредка говорить то, что она хочет от меня услышать. Чтобы спровоцировать на очередную порцию откровений. Я поддакивала ей во всем, восхищалась ее умом, сладко пела о том, как хочу видеть ее рядом с отцом и как хочу избавиться от подлой сучки Лексы. Говорила все это на автомате, словно повторяя наперед заученные фразы, потому что вдруг начала замечать, что не ненавижу ее, как думала. Не знаю, почему… Может, успокоилась немного, или это открытие о непонятных играх Насти заставило посмотреть на все с другой стороны. Как будто внутри какая-то струна оборвалась. Веревка, которая удерживала темного цвета занавес, за которым находились те, кого я люблю. Семья наша. И я вдруг настолько остро ощутила себя ее частью, родные лица увидела, улыбки, теплые взгляды, что внутри волна протеста мгновенно поднялась. Что я своими же руками помогаю все это разрушить. А ведь должна защищать. Собой прикрыть, как каждый из нас сделал бы. А еще я очень много думала о Лексе в последнее время. О ней. И о папе. Проматывала в голове все дни и часы, когда общалась с ней, и не могла поверить, что все это было неискренним. Что она настолько подлая. Я даже поняла, что хотела так думать, мне самой так было удобнее. Все же я не готова была еще к тому, что мой папа может полюбить кого-то. Что кто-то может занять в его сердце то место, которое принадлежало маме. Мне было очень больно за нее. Обидно и больно. Так, словно я сама же вбиваю в ее гроб последний гвоздь, и теперь мы вместе с ним закапываем ее в землю.
Когда поняла, что нашей семье опасность угрожает, сердце вдруг таким холодом оплело и глаза словно открылись, а я как будто ото сна ужасного проснулась. Лежала тогда на Настином диване, слушая ее разговор, и вдруг будто со стороны на себя посмотрела. Карина, что ты творишь? Тогда и решила во что бы то ни стало к Насте в доверие втереться. Так, словно это мой долг. Я отдать его должна. Искупить вину за то, что на святое плюнуть хотела.
И тогда у меня возникла идея вызвать отца, предварительно подговорив Настю попробовать еще раз его соблазнить. Пока она спустится к нему, пока чары свои включит, пока папа поворчит - а я уверена, что он пошлет ее куда подальше, я смогу хоть десять раз вирус этот внедрить. Единственное, нужно, чтобы она телефон дома оставила. Ну ничего, если что – я незаметно из кармана вытащу.
У меня все получилось тогда. Руки дрожали, на дверь все время оглядывалась и к каждому шороху прислушивалась, не приехал ли лифт обратно на этаж, не послышится ли лязг замка… Сердце колотилось так, что я вначале сосредоточиться не могла… Господи… хоть бы я все сделала правильно. Так, как Глеб говорил. Я даже на линии с ним висела со своего телефона, его уравновешенный и спокойный голос мне самой помог успокоиться.
Настя вернулась тогда мрачнее тучи, на мой вопросительный взгляд рявкнула только, что отец меня внизу ждет, а себе виски налила и одним залпом выпила. А мне и не хотелось больше ни о чем спрашивать – понятно же, что отшили ее только что. А я знала, каким может быть мой отец. Голосом своим ледяным как скажет что-то – то и жить не захочется, не то что о любви какой-то думать. Только мне не было ее жаль сейчас. Я вообще словно другими глазами на нее посмотрела, хотелось побыстрее уйти отсюда, скрыв даже следы моего пребывания.
Когда домой приехала, телефон ни на секунду из рук не выпускала. Никаких уведомлений. Неужели я сделала что-то не так? Неужели прошляпила шанс? Ну не может быть, чтобы она не писала никому, не может!!! Хотела Глебу позвонить, чтобы миллион вопросов задать, но потом вдруг стыдно стало. Подумает, что я полная идиотка. Не смогла справиться с такой элементарной задачей. Локти себе кусала, вертела этот телефон в руках и вздрагивала от звуков SMS. Черт! Все не то! Спам, уведомления о пропущенных, ссылки на скачку рингтонов и прочий мусор! Так и провела всю ночь, глаз не сомкнув и ругая саму себя за то, что все запорола.
В колледж поехала с опухшими глазами и разбитая полностью. С такой досадой и разочарованием, что даже разговаривать ни с кем не хотелось. Да и на уроке я ни одного слова не слышала… словно нет никого и ничего вокруг. Пока вдруг телефон не завибрировал, и в скрытый чат стали поступать сообщения…
Аноним: *Ну что, Анастасия, ты так и будешь продолжать стоять на своем? Не передумала?*
Я почувствовала, как в горле вдруг пересохло. Я все же все сделала как надо… Смотрю лихорадочно по сторонам, чтобы никто не видел, что я в телефоне сижу. Под книгу его запрятала и замерла в ожидании ответа.
Трек-номер: *Передумала*
Трек-номер: *Убирайте его*
Аноним: *Я знал, что рано или поздно ты согласишься на это*
Трек-номер: *Он мне больше не нужен*
Аноним: *А я всегда говорил, что отвергая женщину, мы приобретаем самого лютого врага*
Трек-номер: *Когда вы сделаете это?*
Аноним: *Очень скоро, Настя. Я даже пришлю тебе фото после работы снайпера*
Боже мой!!! Боже-е-е… Я выронила телефон, и на меня оглянулся весь класс, а учитель, злобно посмотрев, хотел было сделать замечание. Только мне плевать на них всех, прикрывая ладонью рот, я схватила телефон и выскочила из класса со словами, что мне очень плохо и срочно нужно в туалет.