Лгуны или фантазеры. Правда о детской лжи

Экман Пол

«Наверное, это было маленькое привидение?» — саркастически спросила мама.

«Да, да, — ответила Лори. — Это было привидение». Она продолжала развивать эту версию, пока мама наконец не сказала: «Тогда передай этому маленькому привидению, чтобы оно больше так не делало, а то ему придется пожалеть об этом!»

Некоторые считают, что малыши слишком невинны, чтобы лгать. Другие думают, что они на это способны, если им представится удобный случай. Есть подтверждения того, что дети способны врать в таком раннем возрасте, что родители и представить себе не могут.

К четырехлетнему возрасту дети могут и, скорее всего, будут врать. Эго не просто ошибки или фантазии,

они обманывают сознательно.

Ложь в этом возрасте — не такая уж большая беда. Все дети и большинство взрослых иногда лгут. Но родители беспокоятся, если ребенок начинает врать часто, особенно если это происходит в течение долгого времени. Когда ребенок соврал впервые, родителям следует обсудить с ним, к каким моральным проблемам это приведет. Как мы увидим, понимание ребенком этих проблем кардинальным образом меняется от 4 до 14 лет.

В ходе ряда исследований выяснилось, что малыши способны лгать гораздо раньше, чем могут предположить незнакомые с детским поведением взрослые. В одном из них доктор Стивен Сеси и его студенты предлагали детям соврать, чтобы защитить дорогого им человека от наказания [1]. Детей оставили в комнате с игрушкой и велели ее не трогать. Когда экспериментатор вышел из комнаты, взрослый помощник взял игрушку и сломал ее. Затем он покинул комнату, а исследователь вернулся и спросил у детей, что случилось. Детей разделили на две группы: первые уже знали и любили взрослого (наставника, с которым у них установились теплые отношения), а другие были с ним незнакомы. Почти половина детей не выдала наставника. Некоторые сказали, что не знают, кто сломал игрушку, некоторые — что ее сломал кто-то другой. Но все 3,5-4-летние дети, которые не знали взрослого, сказали правду, что это был он.

Во время другого эксперимента [2] трехлетних мальчиков и девочек заводили в комнату по одному и усаживали спиной к столу, предупреждая, что экспериментатор положит туда игрушку-сюрприз и уйдет. Ребенку запрещали подглядывать и говорили, что, когда взрослый вернется, с ней можно будет поиграть. Экспериментатор выходил, а мать ребенка, которая оставалась вместе с ним, заполняла анкету, сидя к сыну или дочери спиной. После того как ребенок пытался посмотреть на игрушку (или просто пять минут спустя), экспериментатор заходил в комнату и спрашивал у малыша: «Ты подглядывал?» 29 из 33 детей подглядывали. Когда их спрашивали, подглядывали они или нет, ответы разделились на три типа: дети или сознавались, или отрицали, или ничего не отвечали. Мальчики были более откровенными, чем девочки (две трети мальчиков и только 15 % девочек сознались, что подглядывали).

Еще в одном исследовании [3] матери и воспитатели четырехлетних детей должны были ответить на вопрос, могут ли осознанно говорить неправду дети разных возрастов. Процент тех, кто был уверен, что дети будут врать, увеличивался в зависимости от предлагаемого возраста детей. Вот что выяснилось:

Все три эксперимента доказывают, что как минимум некоторые дети в возрасте от 3 до 4 лет могут лгать сознательно. Конечно, отрицательные последствия обмана в этих экспериментах были относительно невелики. Если бы экспериментатор заранее разъяснял детям, как важно, чтобы они говорили правду, или чем для них может обернуться ложь, мало кто из них стал бы врать. В этих исследованиях пытались выяснить, не когда дети врут, а могут ли дети столь

юного возраста говорить неправду в каких-либо условиях. До проведения указанных экспериментов большинство ученых были убеждены, что дети от 3 до 6 лет не в состоянии делать различие между невольной ошибкой и сознательным правдивым высказыванием [4].

Насколько рано дети понимают, что такое ложь?

Насколько изощренно они лгут? Что заметить легче — вранье малыша или ложь ребенка постарше? Больше ли поддаются внушению маленькие дети по сравнению с детьми старшего возраста, влияет ли на них то, как сформулированы вопросы, и зависят ли они от убеждений взрослых? То есть может ли получиться так, что дети начинают верить, что они врут гораздо чаще, чем это происходит в действительности?

Чтобы ответить на эти вопросы, давайте узнаем, что думают об обмане сами дети.

Шестилетний Кит живет на два дома — то с мамой, то с папой. Однажды папа решил забрать его в полдень, чтобы вместе с ним сходить на бейсбольный матч. Но отец Кита не знал, что его мама уже запланировала на это время занятие по теннису. Как только мальчик узнал, что он не идет с отцом на бейсбол, он позвонил ему обиженный и злой.

«Ты соврал мне! — закричал он. — Зачем ты мне соврал?!» Отец расстроился и стал оправдываться, что он и не думал врать, что это недоразумение. Но Кит и слушать ничего не хотел. Он просто знал, что отец пообещал взять его на бейсбол, но этого не произойдет.

До восьмилетнего возраста дети считают обманом любое высказывание, не соответствующее действительности, независимо от того, знал ли говорящий, что это ложь. Они не задумываются о намерениях — просто констатируют, правда это или нет. Даже когда дети знают, что их не хотели обмануть, они все равно обвиняют говорящего во лжи, если он вдруг нечаянно предоставит им информацию, не соответствующую действительности. А вот большинство восьмилетних детей, как и взрослые, уже понимают, что человек не врет, если он сообщил ложную информацию непредумышленно.

Объяснить, что маленькие дети понимают под ложью, будет легче, если принять во внимание тот факт, что они не способны осмыслить такое сложное понятие, как намерение. Только результат имеет значение для незрелого ума маленьких детей, как считают некоторые исследователи. Доктора Виммер, Грубер и Пернер провели серию замечательных экспериментов [5] и пришли к выводу, что это не так. Те же дети, для которых не существует понятия намерения в их определении лжи, реагируют на намерение, когда им предлагают оценить моральные качества того, кто их дезинформировал. Во время исследования ученые прочитали и разыграли с куклами следующую историю.

Мама возвращается из магазина. Она купила шоколад, чтобы испечь торт. Макси помогает ей распаковать сумки и спрашивает: «Куда положить шоколад?» «В голубой шкаф», — отвечает мама. Макси кладет шоколад в голубой шкаф. Макси точно помнит, куда он положил шоколад, и он может взять его там позже. Он любит шоколад. Потом Макси уходит поиграть на детскую площадку. Мама начинает готовить торт и достает шоколад из голубого шкафа. Она натирает немного шоколадной крошки в тесто, а то, что осталось, кладет не в голубой, а в зеленый шкаф. Макси дома нет. Он не знает, что шоколад переместился в зеленый шкаф. Спустя некоторое время Макси приходит домой, он голоден и хочет взять немного шоколада. Он помнит, куда положил его. Но прежде чем он начинает искать его, на кухню заходит его сестра. Она говорит: «Я слышала, что мама купила шоколад. Я хочу съесть сейчас немного, ты не знаешь, где он?»