Ли Савино & Стасья Блэк
Шрифт:
И когда он, наконец, наконец вошел в нее, первое медленное движение его члена снова привело ее к краю, ее ранее отрицанный оргазм снова вернулся.
Он вошел в нее, и она затаила дыхание, ее тело напряглось. Все в ней было сосредоточено на медленном, плавном скольжении его члена, входящего в нее, облегчая боль и одновременно разжигая его. Она лежала дрожа, пустой сосуд ждал, чтобы его наполнили.
Ее ноги и спина напряглись, соски затвердели, а пальцы на ногах скрутились, когда толчки Маркуса привели ее к оргазму. Он
Он остановился и просунул руки под ее ягодицы, обхватив ее задние щеки большими ладонями и притянув к себе. Под новым углом его лобковая кость задела ее клитор, и она подавила стон. Черт, она была близка, ее кульминация, как товарный поезд, нёсся к ней, неумолимая сила вот-вот ударит ...
Он остановился. Вытащил. Отступил назад и оглядел ее вздымающуюся плоть, словно мебель.
– Маркус. Пожалуйста.
Он взял себя в руки, сжимая свой член в кулаке с ее собственной слизью в качестве смазки. Он смотрел на нее прикрытыми глазами.
– Потрогай себя. Потяните за соски.
Она потянула себя за грудь, мгновенно повиновавшись. Все, что угодно, чтобы вернуть его. Что-нибудь.
Удовольствие захлестнуло ее, но этого было недостаточно. Без Маркуса этого никогда не было бы достаточно.
– Наказание, - напомнил он ей, и ужас охватил ее. Он насмехался над ней, прикасался к ней, дразнил ее. Он бы трахал ее вечно и никогда не позволял кончать. Он знал ее тело и овладел им.
– Пожалуйста, - прошептала она,- Мне это надо.
Он не стал ее наказывать, поэтому она продолжила.
– Ты мне нужен. Маркус, пожалуйста.
– Встань на четвереньки.
Он едва отдал команду, как она вскарабкалась на место. Голова вверх, спина изогнута, низ поднят, как он ее учил. Кровать скрипнула под его весом, а потом ...
Он врезался в нее.
Да!
Его бедра врезались в нее в восхитительном ритме. Рывок за горло сказал ей, что он схватил ее за поводок. Он был нежным, но напомнил ей, что она принадлежит ему.
– Моя прекрасная дорогая, как хорошо ты умоляешь.
Еще один красивый толчок. И другой.
Ее оргазм взорвался, как бомба, тихий взрыв, вздымающееся грибовидное облако на фоне заката. Ее конечности ослабели, тело содрогнулось от толчков оргазма, который она так ждала.
В конце концов, она склонилась, положив голову на предплечья, а попу подняла вверх, когда он ударил ее сзади. Наконец он зарычал и кончил.
Когда он поднял ее и повел в ванную, она прижалась к нему, обхватив руками его талию. Она стояла как во сне. Транс, реальность, которая отражала жизнь, которую она хотела, как будто ее мир перевернулся, но она обнаружила, что может жить в отражении. Фактически, в этот момент она хотела жить там вечно.
– Ты так хорошо поработала, богиня, - пробормотал он, омывая ее тело, медленно, дюйм за блестящим дюймом. Его собственный член выступил из его тела, снова твердый, но он не сделал никакого движения, чтобы удовлетворить себя или заставить ее сделать это. Он вычистил каждый дюйм ее тела, даже побрил ее ноги и лобок. Между тем ей казалось, что она плывет, как будто она никогда не ступит на землю, пока он заботится о ней, как о драгоценном сокровище. Драгоценно для него.
Когда он вытер ее и поволок в спальню, она почувствовала сонливость. Ее тело было вялым, мысли вялыми. Он ввел ее в транс, и она не хотела просыпаться. Так что было хорошо, когда он уложил ее обратно в постель. Он сел рядом с ней, а затем наклонился, прижимаясь сладчайшим поцелуем к ее лбу. Он задержался там надолго, его голова склонилась над ее головой, как будто он был в молитве.
Когда она засыпала, образ оставался в ее голове, он кланялся, как молящийся, даже несмотря на то, что она была той, кто только что подал свое согласие.
ГЛАВА 19
Так, это было ... иначе.
Кора села за стол с Маркусом завтракать позже на той неделе. Да, за стол, а не под или рядом со столом у ног Маркуса.
Она покачала головой и откусила еще один кусочек яйца.
Маркус читал газету, очевидно, совершенно не обращая на нее внимания. Сегодня утром он не сказал ей ни слова, даже когда поставил ее тарелку на стол напротив себя, а не на пол.
Это было впервые. Последние несколько дней, даже после того, как он убрал цепь, пластина все еще лежала на земле.
Она не знала, как к этому относиться. Награждает ли он ее за покорность в спальне? Или он только что наконец понял, что нет смысла связывать ее цепью, если ее все равно схватят, если она все равно попытается покинуть пентхаус?
Но это было бы правдой с самого начала, так что цепочка была больше связана с унижением и подчинением, чем на самом деле удерживанием ее в ловушке. Итак, считал ли он ее должным образом напуганной после полицейского участка и ... ползания?
Ее лицо пылало даже при воспоминании.
Или, может быть, это было чертовски важно, чтобы она постоянно задавала вопросы и сомневалась, и даже сама пыталась догадаться, чтобы она никогда не знала, какой путь наверху. Потому что каждый раз, когда он уводил ее в постель, властный и требовательный, так часто он приводил ее в это место экстаза за пределами мыслей, и эти ощущения… утром она просыпалась и обнаруживала, что ее мозг снова твердо управляет ею.
И ее мозг не знал, как справиться с тем, что ее тело так приветствовало его. Маркус. У него всегда все под контролем. Его воля управляет каждой минутой ее жизни.