Лицей. Венценосный дуэт

Чернов Сергей

— Мальчики, — начинаю я, — вам всё объяснили, что придётся делать в самом худшем случае?

Слышу подтверждающий гул голосов. Несколько человек глядит с сомнением. Хочу единогласного безоговорочного порыва. Его нет. Будем работать.

— Сразу скажу, это самый маловероятный вариант. Но полностью считать его невозможным не могу. Увы. Законы природы этому не препятствуют, и глупость человеческая часто достигает высот невероятных.

Любой человек согласится, когда ему скажут, что от окружающих болванов можно ожидать

самой эпической дурости. Вот и мои будущие одноклассники соглашаются.

— Сначала объясню, какое разрушительное воздействие окажет такой удар. Это подобно взрыву десятка тонн тротила на территории Лицея. Если мы одновременно уйдём из Лицея, мы нанесём удар по своей будущей карьере. Но не фатальный. Мы устроимся, нас в любую школу оторвут с руками. Зато репутации Лицея будет нанесён сокрушительный удар. Директора, скорее всего, уволят.

— Скорее всего, не уволят, — кто-то мне не верит. Ну-ну.

— Представьте, что произойдёт, если все мы одновременно подадим заявление об уходе и прекратим ходить на занятия, скажем сразу по окончании первой четверти или хотя бы первого месяца занятий.

Даю паузу на размышление и работу воображения. Я знаю чуточку больше, чем они. Староста моего класса в 286-ой школе Алёнка — моя подружка. Кое-что рассказывала, так что об учительской кухне имею представление. Пока мальчишки только переглядываются. Подтянулся ещё один парнишка, которого строго оглядывает стоящий неподалёку охранник Вики. Ему шепотом на ушко что-то объясняет сосед.

— Как вы думаете, будут ли получать зарплату учителя, ведущие уроки на нашем факультете? — слово «факультет» чисто разговорное, официально его не используют. На мой вопрос народ оживляется. Начинает доходить, что наш удар действительно станет болезненным для учителей.

— Теперь вы, математики, скажите мне. Во сколько раз сократится зарплата учителя, который будет вести уроки в одном классе вместо двух?

— Всё сложнее, Дана, — вступает один из стоящих, паренёк с умными спокойными глазами, — К примеру, наша англичанка ведёт уроки по всему Лицею.

— Я упрощаю ради понимания, — киваю, — Суммарно нагрузка учителей сократится на 34 часа в неделю. Кто-то немного потеряет, кто-то существенно. Как вы думаете, они начнут задавать неприятные вопросы директору?

Заухмылялись.

— Как вы думаете, узнает управа просвещения о происходящем?

— Нас напрямую министерство курирует, — тут же сообщают мне, и я подпрыгиваю от восторга, — Так это в сто раз лучше! Наша акция тут же превращается во всероссийскую сенсацию. И что скажет публика?

— От публики достанется на орехи всем, и нам тоже, — отвечает кто-то.

— Да, — не собираюсь спорить по мелочам, — Но кто главный виновник? А тот, кто главный. Директор. Решат, что мы виновны? Пусть. Мы — дети, поэтому виноват всё равно будет он. Не справился со своими обязанностями.

— Что произойдёт, если мы продержимся хотя бы пару недель и всё-таки вернёмся? По любой причине. То ли нас сломают, то ли мы победим.

Тут у них фантазия отказывает.

— Учебный план расписан до конца года поурочно, — громко и холодно сообщаю я, — Всем учителям придётся его корректировать. Это килограммы бумаг…

— Это правда, — подтверждает один и поясняет окружающим, — Моя мама — учительница, я знаю.

— …заместитель директора по учебной части поседеет, — нагнетаю я, — Но последствия для Лицея будут намного более жуткими, если мы все реально уйдём из Лицея. Ну-ка, включите воображение!

— Проведут новый набор и возьмут целый класс новеньких, — пробормотал кто-то.

— Из обычных школ, — продолжаю я и подсказываю, — учившихся по обычным программам. И что будет?

— Полный… — пробормотал кто-то слово, подозрительно похожее на «звиздец».

— Им придётся догонять, — расшифровываю я, — Смогут? Может быть. Но расхлёбывать Лицею придётся весь год. Плюс набор просто так не проведёшь, нужно экзамен организовать. А как к нему готовиться, если все учатся. Двойная нагрузка для школьников. Организационные сложности для администрации.

— Экзамен упростят…

— И снизят качество поступающих, — продолжаю я, — о конкурсе, как для меня, четырнадцать отборных на одно место, останется только мечтать. Пойдём дальше…

— На формирование нового класса, как ни старайся, уйдёт недели три, минимум…

— Месяц, не меньше, — это Миша.

— Ещё один месяц выпадения из нашей усложнённой программы. Даже если мы уйдём через месяц, новый набор потеряет два. Целую четверть. В итоге он не справится с программой за весь год.

Все напряжённо размышляют.

— Журналисты набегут… — мечтательно произносит Паша. Я злорадно смеюсь, вспомнив Шацкого. Представляю, какой заголовок он может сочинить по поводу нашей истории. «Авиабомба в школьном платьице» или «Ядерный заряд по имени Дана»? Стараюсь подавить новую вспышку смеха.

— Мне как-то долго объяснять, почему, но уверяю вас. Директор вылетит из своего кресла со сверхзвуковой скоростью, — заключаю я, — Причём гарантированно. Реально, через месяц после того, как мы положим на его стол заявления об уходе. Хочу заметить особо. Вылетит при любом раскладе. При любом! — поднимаю голос.

— Кого-то из вас сломают родители, — снижаю давление, — Кто-то сам струсит. Возможно, нас всех быстро раздавят и через неделю всё успокоится. Но есть два неизбежных результата даже в случае нашего позорного и быстрого поражения. Один из них: увольнение директора Лицея.

— А второй? — высказывает Миша вопрос, которого я жду.

— В случае нашего полнейшего поражения уйдём из Лицея только мы с Викой, — буднично сообщаю я. И, наблюдая украдкой, с огромным наслаждением вижу, как темнеют лица мальчишек.