Лич на стажировке. Часть 3
Шрифт:
Я все еще не видела Килира, но по звучанию голоса поняла, что он переместился. Причем лич явно намеренно держался за пределами поля моего зрения. Он огибал мое ложе – или на чем там я лежала – по очень широкой дуге. Чем мне нравилось магическое зрение – так это своей остротой и углом обзора, чуть большим, чем у обычного человеческого. Но даже в этой ситуации оно было бессильно.
– О чем он… – я едва различила шепот Альда. – Точно. Браслеты…
Действительно. Я же их не сняла, когда ломанулась к Килиру. Сколько раз
– Пожалуй, я воздержусь от комментариев, – хоть подселенец и не слышал моих мыслей, похоже, но эмоции все же улавливал в той или иной степени.
– Но их изучением я займусь попозже. Правда, подозреваю, что моя… шалость безнадежно их испортила. Но даже в таком состоянии они все еще представляют для меня интерес. В знаниях – сила… Кажется, так говорил Суртаз.
Лич издал сухой смешок и наконец-то медленно вплыл в видимую мне область. Ну, что я могла сказать. Он переоделся. Теперь на его худощавом теле болталась темная роба, выглядевшая… по-домашнему. Даже в собственных покоях на заставе он так не выглядел.
Куда он меня уволок?
Вопрос остался без ответа. Килир буравил меня взглядом темно-синих глаз. Они же у него другими были, кажется. Или нет…
Я услышала сухой шорох – лич провел ногтями по моим ребрам. А дальше…
А дальше обнаружилось, что чары речи очень даже работают. Я вскрикнула от неожиданности, когда невыносимо обжигающие пальцы коснулись моего позвоночника и сомкнулись вокруг поясничных позвонков.
– Твой голос… просто очарователен… Тебе никогда этого не говорили?
***
Я потеряла счет времени. Лоснящиеся то ли от влаги, то ли от масла, обжигающе горячие пальцы Килира ощупывали каждую мою косточку. С учетом резко вернувшейся чувствительности нижней части моего скелета, мне запомнилось, что на ногах их примерно на двадцать штук меньше положенного. И то, я осознала это благодаря комментариям Альда, который, похоже, действительно меня не слышал. Точнее, улавливал эмоции и слышал крики, возможно, но не мысли. Впрочем, его слова я тоже разбирала через раз – скорее отмечала бесстрастность раздававшегося на границе сознания успокаивающего шепота.
Мне хотелось просто отключиться, причем даже необязательно с попаданием во внутреннее убежище. Вряд ли подселенец был бы рад меня видеть после моей глупой шутки – ни жалости, ни даже хоть какого-то сочувствия в его голосе во время этой… пытки я не услышала.
А так это был случай из тех, когда преимущество оборачивается недостатком. Как нежить, я не могла потерять сознание при всем желании, а магической перегрузки не допускал Килир. Наблюдая за действиями этого лича и ощущая его прикосновения, я испытывала смешанные ощущения. Его поглаживания можно было бы назвать даже… нежными, что ли. Не будь они настолько болезненными для меня. А выражение его лица – когда оно попадало в поле моего зрения – вызывало воспоминания о старой подзабытой сказке.
Ее иногда рассказывала мне матушка перед сном: о богаче, которому достался сундук с зачарованными монетами, и он все пересчитывал, пересчитывал, пересчитывал их, пока не умер от истощения… А потом восстал в виде зомби – и снова вернулся к этому занятию, пока любящие родственники не сожгли его вместе с домом. Добрая сказка, счастливый конец.
Вспомнилась и другая – о мертваре и некромаге. О том, как благо оборачивается проклятием и наоборот. Ее я услышала позже, от первого наставника. Клох знал много сказок, даже скорее притч – забавных, поучительных, печальных… В голове возник образ: седой старичок с живыми темными глазами сочувствующе смотрел на меня, свою непутевую ученицу, у которой мозгов с момента обучения не прибавилось прямо-таки совсем. Ах да, у меня же их сейчас вообще нет.
Килир услужливо напомнил мне об этом, видимо, решив вскрыть мою черепушку – переместился в изголовье и пропал из видимой мне области. Но зато хоть перестал оглаживать остальные кости, почему-то уделяя пристальное внимание грудной клетке. Его прикосновения к ребрам, особенно со внутренней стороны, ощущались наиболее болезненно.
Мысли и воспоминания помогали немного отвлечься. Потому что, когда схлынула первая волна боли и ужаса, я ощутила что-то похожее на… удовольствие. Непонятное, мучительное, неуместное.
Так, Шиза, успокойся. Ты же не такая. Мало того, ты еще и мертвая уже больше полугода.
Так что куда более вероятными были какие-то чары Килира.
Интересно, почему не работает защита Альда? И была ли она вообще?
Килир вернулся и остановился в изголовье. Изящные ладони парой пауков пробежали по моему скелетированному лицу, ощупывая каждую трещинку, проникая в каждое углубление и отверстие. Кости Суртаза, он даже в глазницы мне пальцы засунул!
Я внезапно нашла в себе силы едва заметно дернуть челюстью.
В ответ раздался тихий смешок, а пальцы переместились по скуловым костям под нижнюю челюсть, поднялись к зубам, провели сначала по нижнему, а затем – по верхнему ряду. Удивительно, но несмотря на частые и множественные повреждения костей, зубы у меня все ещё оставались на месте в полном составе, хоть это являлось таким себе поводом для гордости. Они-то мне как раз были не особенно нужны.
Лич нависал надо мной, заключив в ладони мои скулы и чуть царапая ногтями подбородок при этом. От осознания нелепости ситуации я даже забыла об отвращении от сопровождавшего эти действия шороха. Он улыбался, склоняясь ко мне, пока не коснулся губами моего лба. Задержался на несколько секунд. То что кончик его носа при этом почти что проник в носовое отверстие моего черепа, видимо, его совершенно не смутило. Хотя… С чего бы это должно его смущать, действительно.
Хорошо, хоть без языка. От мысли об этом мне вдруг стало одновременно и смешно, и страшно. А ещё возникла надежда, что мой мучитель не пылает страстью к костям. Наверное, напрасная…
– Моя милая Шиз…
Килир осторожно повернул мою голову в сторону и, прошуршав губами по височной кости, направился к ушному отверстию. Зря я подумала про язык, похоже. Ох ты ж, извращенец… Но хотя бы не больно. Странно, до этого в посмертной форме я вообще почти не чувствовала прикосновений – скорее просто осознавала их, если видела, а тут…