«Личная гвардия» Сталина. Главное управление НКВД
Шрифт:
Власик, бывший преданнейший сторож дверей скромного некогда кабинета своего хозяина, был не просто уволен, но и исключен из рядов партии и отправлен в Свердловск – даже не начальником, а заместителем начальника исправительно-трудового лагеря.
Когда Власик уезжал на Урал, провожать его пришла целая группа офицеров. Среди них находился и Василий, сын Сталина, давний собутыльник Власика. Василий, как обычно, был пьян и, когда состав отошел от перрона, выкрикнул: «Они убьют его, они хотят убить его!». Под «ними» он подразумевал членов Политбюро,
Компания офицеров, которая вместе с Василием провожала Власика, была уволена сразу же по возвращении на свои рабочие места в здание на Лубянке.
С Поскребышевым обошлись менее сурово. Для начала его поместили под домашний арест на собственной даче в Подмосковье, под охраной людей Игнатьева и Берии.
В середине лета 1952 года Власик, который лишь немногим был младше своего хозяина и к тому времени стал совершеннейшей развалиной, тайком покинул Свердловск и отправился в Москву. Он предпринял попытку повидаться с Поскребышевым, однако охранявшие дачу сотрудники Берии не пустили его. Тогда Власик направился в Кремль, в надежде встретиться со Сталиным. И снова его прогнала охрана. Позже его забрали прямо у кремлевских ворот и отправили на Лубянку. Две недели спустя Власик скончался в ее стенах от «болезни».
Немного погодя после смерти Власика Поскребышева освободили из-под домашнего ареста и вернули в Кремль. Но это вовсе не означало, что Сталин смягчился или передумал. Своим возвращением Поскребышев был обязан тому единственному факту, что никто, кроме него, не обладал необходимой квалификацией, чтобы помочь диктатору подготовить назначенный на октябрь 1952 года XIX съезд партии и подобрать состав Политбюро.
Изгнание Власика и его заместителей вместе с ослаблением – благодаря стараниям Берии – власти и эффективности Охраны повлекло за собой последнюю при жизни Сталина реорганизацию личной службы безопасности. Весной 1952 года ГУО прекратило свое существование. Его заменили другой организацией – Управлением охраны. При этом ликвидировали Охрану № 1 и Охрану № 2, что фактически означало – теперь у Сталина не оставалось особой индивидуальной защиты, а только та, что была у других членов Политбюро и прочих партийных иерархов. После смещения Власика и его заместителей глава МГБ Игнатьев в течение нескольких месяцев лично исполнял обязанности начальника кастрированной Охраны. Позже эта выхолощенная Охрана получила собственного шефа, полковника госбезопасности Мартынова, который до того бессменно возглавлял службу охраны здания ЦК КПСС. Еще находясь при главной партийной резиденции, Мартынов близко познакомился с такими тузами второго плана, как Хрущев и Маленков. Именно по рекомендации последнего и, разумеется, с одобрения Берии Игнатьев и назначил Мартынова начальником того, что осталось от Охраны.
Сталин не стал возвращаться к услугам Поскребышева (которого к тому времени, должно быть, уже не переваривал), чтобы тот заново организовал его личную службу безопасности. Он также опасался полагаться на
В октябре 1952 года состоялся XIX съезд партии. Сталин все еще был в состоянии держать под контролем и его, и переизбранное Политбюро, влив в этот орган свежую кровь. Он справлялся со всеми проблемами, невзирая на плохое здоровье, ослабление умственных способностей и допущенную ошибку, позволившую фактически распустить Охрану, потому что, выражаясь фигурально, по-прежнему на целую голову возвышался над своими подчиненными, которые осмеливались лишь на не более чем молчаливое недовольство за его спиной.
Вскоре после съезда последнее детище Сталина, «заговор врачей», с помощью которого он намеревался раз и навсегда вычистить ряды своих приспешников, было доведено до совершенства. Рядовой состав Охраны, не посвященный, естественно, в суть фабрикации, лишь догадывался, что аресты медицинского персонала Кремля являлись только видимой частью айсберга. В отличие от них Берия и Маленков через Игнатьева знали об этом деле все и были не на шутку встревожены. Особое беспокойство вызвал тот факт, что фамилии Берии и Маленкова отсутствовали в списках партийных иерархов, которые, согласно следствию, должны были быть «отравлены» «врачами-вредителями». Это означало, что Сталин исключил их из ближайшего окружения и теперь они находились в смертельной опасности.
В январе 1953 года «дело врачей», больше года находившееся в производстве, наконец-то было завершено и о нем раструбили по всему миру. Одни сочли его за тонко замаскированный удар по Израилю; другие – за прелюдию к волне антисемитизма в государствах – сателлитах Советского Союза, и лишь некоторые из западных обозревателей сделали правильное предположение, разглядев в нем пролог к очередной сталинской чистке.
Сразу после объявления о «заговоре врачей» произошло относительно незначительное, но достаточно символичное событие. Бывший начальник охраны Жданова, находившийся в Москве в своего рода отставке, под тщательным надзором (тот, что назвал Тимашук «чокнутой бабой»), неожиданно исчез из столицы. Через несколько недель интенсивного розыска, проведенного людьми Рюмина, его обнаружили в Сталинграде и принудительным порядком вернули в Москву, прямо на Лубянку. То, как заткнули рот одному из немногих честных людей, имевших отношение к «ленинградскому делу», не прошло мимо внимания сталинских приспешников и усилило их тревогу.
Конец ознакомительного фрагмента.