Личная неприятность Темного Владыки
Шрифт:
Высоко-высоко закричала пронзительно-резко птица, заставив испуганно вздрогнуть. Где-то вдалеке вдруг донесся громкий звонкий вой рога. Пальцы побелели от напряжения, стискивая ручку корзины, а горло сдавило, когда она увидела, как алый луч заката медленно обшаривает землю. Она все ещё в лесу. Она на границе. Хотелось броситься со всех ног, но тело будто онемело. Еж-дивный заворчал что-то, пытаясь подпихнуть. А там, у кромки реки, где высились, сплетая ветви, огромные деревья, блестели в полутьме глаза – несколько пар глаз. Изумрудно-зеленые, словно у кота, ярко-оранжевые, блестяще-сиреневые, бордово-алые – они смотрели,
– Человечка… девица…
– Одна…
– Испуганная…
– Вкусс-сная…
– Потанцевать, закружить…
– Пир с охотой славные будут…
– Повелитель… позволит… сама пришла…
Голова закружилась, когда она осознала, кому те голоса принадлежали. Отчего-то сейчас она отчетливо видела сквозь тьму. Одни – высокие и тонкие, с костистыми лицами, сросшимися зелеными дугами-бровями, без одежды – лишь с узором из трав и цветов, тянули к ней длинные – в два локтя – когти. Другие – поменьше, с сиреневым отливом глаз, походили на фей из сказок – за их спинами трепетали прозрачно-тонкие стрекозиные крылья, а от третьих по телу шла дрожь – они походили на безглазых чудищ, обросших мехом, с клешнями рук и птичьими трехпалыми лапами.
И все это сборище сгрудилось у самого берега, давя на неё взглядами. Казалось, что какая-то энергия буквально разрывает воздух, заставляет его вязнуть в легких, понуждая развернуться, сделав первый робкий шаг навстречу им, со счастливой глупой улыбкой на губах.
– А ну стой! Стой, дура, кому говорю! Прекратить немедленно! – доносилось, как сквозь туман. Чего это ежик разоряется? Ноги уже ступил в воду, намок длинный подол и разбитые старые лапти, но она не обращала внимания – ведь так заманчиво блестели яркие глаза на том берегу.
– Она наш-шша, вестник, сама идет…
– Не придерется…
– Давно не было человечинки…
И тут разум словно ожил. По телу прокатился странный жар, тут же оборачиваясь колким льдом, взорвавшим вены. Морок спал – а Айнэ с ужасом поняла, что стоит ровно посредине брода, и чья-то лапа уже пытается ухватить подол. Самые решительные даже в воду почти заползли.
Нет, она не закричала – горло сдавило. Но внутри, тонко тренькнув, словно порвалась какая-то струна. Тело стало легким-легким – как пушинка. Хотелось смеяться от того, как четко она видела во тьме все вокруг, какими смешными казались потуги этих низших. Спасение погибающих – дело рук исключительно самой жертвы. Нет в их краях прекрасных принцев, да и не интересны им проблемы нищих лекарок. Она изогнулась, легко уходя от чужой лапы, и подпрыгнула – так высоко, что могла бы достать до середины дерева-гиганта. Маленькие смешные фигурки в лесу… Невиданная доселе сила текла по венам, ускоряла ток крови, заставляла тело послушно выполнять то, о чем раньше и помыслить не могла! В этот момент она знала, как сделать так, чтобы чуждая ядовитая кровь вскипела в их жилах, убивая, уничтожая. Как можно отдать ей приказ – и у них отнимутся лапы. Ослабнут крылья. Исчезнет зрение.
К горлу подступила тошнота, голова закружилась, тело повело – и она полетела вниз – но только уже едва ли понимая, что происходит. Странная сила истаяла без следа. Сейчас расшибется… Страха не было – только непонимание и щемящая тоска. Айнэ успела закрыть глаза, лишь надеясь, что не придется жить калекой, когда её с силой подхватили чужие руки, прижимая к чему-то жесткому и прохладному.
– Что человечка делает на нашей половине леса, да ещё и после заката? Если ты решила покормить низших, то, что ж… могу не мешать. Сделать заранее из себя отбивную было крайне любезно с твоей стороны, – вкрадчивый насмешливый голос прохладным шепот влился в уши, заставляя дернуться, резко распахивая глаза.
На неё смотрели раскосые, мшисто-зеленые, словно ядовитый мох илх, глаза, внутри которых клубилась пугающая, мрачная тьма. Бледно-золотистая кожа, острые резкие скулы, точеные брови. Чернильно-черная коса шевельнулась, как змея, и стали видны заостренные кончики ушей.
Фэйри. Судя по повадкам – Высший фэйри. Рыцарь?
– Ты немая? – спросили резко, заставляя встряхнуться.
– Сир… Дан… – словно язык отнялся от страха…
– Господин! – еж-колючка возник словно из ниоткуда, смотрел заискивающе, так, что поневоле задумаешься.
– А, пикси, – бросили небрежно, продолжая легко удерживать её на весу, – ты что это тут делаешь? Тоже оголодал?
– Господин, они – возмущенный тычок лапой в сторону притихших монстров, – договор нарушить хотели! Заманивали девицу чарами!
– А подкидывал её в воздух кто? – спрашивает насмешливо вроде, а тон ледяной
– Так… сама. Прыгучая оказалась.
– Вот как… – внимательный, пронизывающий взгляд Рыцаря заставил съежиться – и тут же что-то заставило вскинуться, глядя прямо в его глаза.
Посмотрела – и словно ухнула в звенящую бездну, наполненную шипами чужой боли, воем крови в ушах, кровавыми пятнами на земле, высверками меча.
В себя пришла от того, что её неласково тряхнули.
– Никогда не смотри в глаза фэйри, если не хочешь открыть ему свой разум и отдать душу, – снова пронзительный шепот шелест чужого голоса с хриплыми нотками – словно его когда-то сорвали криками.
Она завозилась, пытаясь вырваться из пугающих объятий – мозг отказывался воспринимать происходящее.
– Отпустить тебя, дева? – лесное отродье забавлялось, показывая острые иглы зубов во рту.
Тихо-тихо застрекотала невдалеке трясуница – известная болтушка среди пернатых.
– Если можете, господин, – ответила тихо, опуская взгляд, – сама виновата, нарушила запреты, хоть и не намеренно. Вы мне жизнь спасли!
Она подняла глаза, словно впитывая каждую черточку чуждого совершенного лица. Что-то было неправильно. Не так, как надо. Словно идеальная картина скрывала какой-то изъян. Но, столкнувшись с внимательным насмешливым взглядом, она тут же опустила глаза.
– Чем… чем я могу отплатить вам, господин?
– Хочешь вернуть услугу? Что может быть ценнее жизни? Ты сама спросила, – он в несколько шагов пересек брод, оказавшись на светлой стороне леса. То есть он может легко пройти преграду? И те могли? Или нет?!
Хотелось застонать от собственной глупости. Третий закон уже нарушен. Она сама попросила об услуге, приняла помощь от дивного. Сильные руки осторожно поставили на землю, придерживая, чтобы не упала.
– Я привыкла платить по долгам, – ответила спокойно, поднимая глаза и не позволяя себе показать ни страх, ни смятение. Самой было удивительно, как спокойно она воспринимала стоящего рядом мужчину – словно он был обычным человеком.