Личная помощница врага
Шрифт:
– Так что хочет сделать Шендан?
Он снова был слишком близко. Я отодвинулась и процедила, отчаянно пряча глаза.
– Вы же мне не верите.
– Попробую поверить, – серьезно ответил Ару. – Говори.
Я обвела взглядом комнату, и после этого выпалила:
– Уже десять лет Лиор Шендан работает на Сьезию и передает ей важные государственные сведения. Мой отец узнал об этом, но не смог добыть доказательства. Шендан обставил все так, чтобы на передаче документов поймали отца. Всю мою семью обвинили в государственной измене
Голос кровника остался бесстрастным:
– Почему их всех?
Я нервно сцепила руки на коленях и продолжила:
– Они знали о разработках отца. А я - нет. К тому времени я провела три месяца у постели своей бабушки, в Энгелате. Я вернулась домой на следующий день после ее смерти. Должна была сообщить скорбную новость отцу, но ворота оказались распахнуты. И внутри я нашла не свою семью, а жандармов. И… Лиора.
Ару продолжал спрашивать:
– Тогда с тобой работали менталисты?
– Они всех допрашивали, - кивнула я. – Точнее, он был один. И он был на стороне Шендана. Их обоих интересовали только бумаги. Мои родные не сознались. Мама, папа, Сона, Винченцо, Алан, Альберто, Мауро… Их всех признали изменниками. А я и правда ничего не знала. Бесполезная пятнадцатилетняя дурочка. Поэтому из меня вытащили все, что могли, и оставили в покое.
Я рассказывала все это, глядя в пустоту. Воспоминания захватили меня, перед глазами стояли картины того дня. Но Ару не позволил мне тонуть в них. Кровник решительно сжал мои плечи и заставил повернуться к нему. Я нехотя подняла взгляд на его потемневшее лицо.
– Что в бумагах? – требовательно спросил он. — Ты сказала, что чертежи. Какие чертежи?
Врать ему было также невозможно, как и сказать правду. Какое-то время я молчала, а затем беспомощно выдавила:
– Простите, но вам и правда не стоит этого знать. Я… Я не должна это рассказывать. Разработки отца - государственная тайна, тайна моего рода.
На его лице промелькнуло раздражение, но усилием воли учитель подавил его. А затем сухо произнес:
– Хорошо. Лиору нужны чертежи разработок твоего отца, чтобы передать их нашим соседям. Допустим, что это так.
– Вы мне не верите, - с горечью упрекнула его я.
– Шенданы слишком хорошо устроились у королевской кормушки, чтобы верить в то, что они - предатели, - признал кровник.
– Значит, сьезийская кормушка лучше, – огрызнулась я, сбрасывая его руки.
– Если не верите, зачем спрашиваете?
– Верю, – нехотя ответил он. – Во всяком случае, ты точно веришь в то, что говоришь, и больше мне ничего не нужно. Разберемся с его мотивами позже. Итак, ему нужны документы и твое невероятно ценное тело, чтобы узнать, где они…
Я уставилась на него в немом изумлении. Пальцы Ару снова коснулись моей щеки, но думала я уже не об этом. Мысленно проклинала тот день, когда впервые при нем открыла рот. Учитель складывал мои намеки и оговорки в правильные картинки, и это пугало. Правда,
Я тяжело вздохнула и осторожно отстранила его руку. Дрогнувшими пальцами подняла листок. А затем наиграно бодрым голосом произнесла:
– Но я не понимаю, как это связано с тем, что Шендан делает здесь. И мы должны это узнать.
Ару кивнул и поднял со стола пачку листов. Мы углубились в чтение. Иногда я ловила на себе обжигающий взгляд учителя. Но больше ко мне не прикасались. Я старательно давила в себе сожаления и пыталась сосредоточиться на деле.
Вскоре я поняла, почему Ару заставлял меня писать отчеты о практике. Потому что писал подобные сам. После каждой смены. Огненные оказались теми еще бюрократами и крючкотворами. Отчет о закрытии врат был невероятно детальным, с описанием всех признаков уровня Адских врат, перечислением тварей, которые вырвались через прореху, и рассказом о том, как убивали каждую из этих тварей.
Тот, который я держала в руках, был составлен не только дотошно, но и велеречиво, на старинный манер. Продираться через буквы было невероятно тяжело, и скоро я сдалась:
– Не знаю. Не вижу я здесь никаких намеков.
Кровник не растерялся и вручил мне следующий лист:
– Посмотри этот. Через две улицы от того дома, где Шендан оставил заклинание.
Я послушно приняла листок из его рук. Разобрать этот оказалось легче, но я по-прежнему не видела ничего необычного.
Через несколько минут случилось то, от чего я успела отвыкнуть. Руперт постучал, прежде чем вломиться в комнату друга. Наверное, представлял, что Ару здесь утешает рыдающую девицу всеми доступными способами. Но после короткого “войдите” блондин влетел в комнату, захлопнул дверь и сунул в руки друга мятый листок.
– Читай, – потребовал он. – По-моему все, что тут написано, очень подозрительно.
Учитель принял отчет. Я не удержалась и придвинулась ближе. Ару чуть развернул лист ко мне. Почерк патрульного оставлял желать лучшего, и мне пришлось потрудиться, чтобы разобрать каракули. На этот раз отчет оказался в два раза короче обычного. И странное в нем было не только это.
Ару переглянулся с Рупертом и многозначительно произнес:
– Это писал Хоакин Хако.
Хоакин? Это с ним мы закрывали врата, в которые не мог пролезть искроват…
Учитель повернулся ко мне и спросил:
– А тебя здесь что смутило?
Поколебавшись, я неуверенно ответила:
– Из этого отчета совершенно не ясно, кто закрыл врата. В предыдущих все точно. Кто, во сколько, каким заклинанием.
– И почерк, - добавил Руперт, падая в кресло. – Как будто он безумно торопился.
– Например, переписывая отчет в угоду “родственнику”, – согласился учитель.
Я вспомнила, что из рода Хако происходила мать Кая, и, холодея, спросила:
– Думаете, они помогают Шендану?