Личная ведьма для инквизитора
Шрифт:
Хогберг бросился в одну сторону, в другую, но кресло неумолимо преследовало его. В какой-то момент Казимир оступился… И рухнул на сидение, как раз на книжку, которая на нем лежала, вскрикнул… И его вместе с креслом окутал дым.
— Он сел на зелье, — вздохнула Гертруда. — Теперь на нем не останется ни капельки магии.
Она не сказала, впрочем, о том, что теперь и маркграф, точнее, его частичка, оставшаяся в кресле, тоже исчезнет.
Черный колдовской дым окутал Хогберга… И растаял, оставив после себя невысокого, сутулого, лысоватого мужчину.
Почти такого же, как я и представлял.
За
Все ахнули. Я уже видел, как привстала фрау Аденауэр, но, в последнее мгновение вспомнив о том, что сейчас не время для мести, села обратно на свой стул.
— Я требую! — возмутился Казик, пытаясь привстать с кресла. — Я требую, чтобы…
Дослушать, чего же он хотел, мы не успели. Герр Шварц, потеряв остатки терпения, щелкнул пальцами, и во рту у Казика появился кляп — обыкновенная свернутая во много раз тряпка, не позволявшая ему произнести сейчас ни единого слова.
— Я надеюсь, мы можем начать церемонию? — недовольно напомнил он о себе.
— Да, — кивнул я, с трудом сдерживая смех.
Гертруда только кивнула, подарив мне нежную, ласковую улыбку.
— Ну и замечательно!
Антвас приосанился, расправил плечи и вдруг даже стал казаться выше и красивее, чем прежде. Волосы у него, конечно, не отросли, да и водянистые глаза не стали ярче, но зато зычный, уверенный голос всем доказывал, что это истинный священнослужитель, чьим призванием является венчание пар, а не попытка содрать с них взятку за четырнадцать простых вопросов.
— Сегодня, — уверенно начал он, — новый союз формируют колдун и ведьма, прошедшие все четырнадцать испытаний и освятившие свой будущий брак перед небесами. Множество трудностей осталось позади, и впереди только добрая и светлая дорога! Они доказали, что способны быть бескорыстными и благородными, когда помогли старику, ничего не дожидаясь взамен. Их честность и искренность подтвердилась признаниями друг другу, тем, что они раскрыли секреты, которые многие прячут до самой смерти. В их семье есть место умеренной щедрости и бесконечной верности, вне зависимости от соблазна, который станет на их пути. Они доказали, что способны быть милосердными к врагу и справедливыми по отношению к нему и могут доверять друг другу, делясь и магией, и последним кусочком хлеба, и последним вздохом, если это будет нужно…
Мы с Гертрудой вслушивались в слова мужчины, не сводя друг с друга взглядов.
— Вы доказали друг другу, что имеете терпение к смешным капризам друг друга и не расстанетесь из-за такой мелочи, как пригласительные на свадьбу. Вы понимаете друг друга с полуслова, и никакой допрос не будет вам страшен. Вы доверяете друг другу, и даже когда появляется причина для ревности, готовы сохранять ясность разума. Вы готовы любить родственников друг друга и быть крепким связующим звеном для ваших семей, а значит, ничто не расколет ваше счастье на части. И, наконец, вы пришли сюда осознанно, желая заключить союз… Скажи, Людвиг, наследник рода фон Ройсс, согласен ли ты взять в жены Гертруду, наследницу рода Аденауэр, и любить её вечно и верно?
— Да, — кивнул я, даже не сомневаясь в своем ответе.
— Клянешься ли ты, что твои чувства искренны?
— Да, — подтвердил, зная, что это действительно так.
— Скажи, Гертруда, наследница рода Аденауэр, согласна ли ты взять в мужья Людвига, наследника рода фон Ройсс, и любить его вечно и верно? — голос Антваса дрогнул, как будто он сам умилялся тем, как мы смотрели друг на друга.
— Да, — подтвердила Гера коротким, но уверенным кивком.
— Клянешься ли ты, что твои чувства искренны?
— Да, — Гера не позволила себе ни единой паузы.
— Во имя небес, которые наблюдают за нами, ваш брак считается от этого момента и навеки заключенным, и пусть ничто не разлучит вас! — решительно выдохнул Антвас.
Браслеты на наших запястьях засветись и спустя секунду превратились в тонкие золотые цепочки на запястьях, не способные тяготить, а только дарующие уверенность друг в друге.
— Жених, — торжественно проронил священнослужитель, — можете поцеловать невесту! — он выдержал паузу, осмотрел всех присутствующих, и хитро добавил: — Гости… Можете стукнуть верховного инквизитора! Только легонько! Чтобы он до суда дожил!..
Я рассмеялся — но в очередь на убивание Казика не стал. Всё-таки, моя прекрасная супруга в эту секунду интересовала меня куда сильнее…
Эпилог
Лежать в его объятиях теперь было ещё приятнее. Я наслаждалась тем, что этот мужчина — мой муж, что мы с ним любим друг друга, и ничто никогда не встанет между нами. Небеса ведь обещали!
— Людвиг, — тихо позвала я, прижимаясь к его обнаженной груди.
— М? — лениво отозвался он, обнимая в ответ ещё крепче, чем прежде.
— И что будет дальше?
Я не видела, конечно, но знала, что Людвиг сейчас улыбается. Не мог не улыбаться.
— Ну… Твоя бабушка уже пригласила мою мать к себе в гости, — протянул он. — Будут наверстывать упущенное. Возможно, найдут максимально похожее на покойного маркграфа кресло и станут швырять в него ножи. Или просто отдадут на расчленение детям…
Я расхохоталась так сильно, что даже откатилась в сторону и теперь смотрела в потолок. Удивительно, но я совершенно не чувствовала себя новой маркграфиней фон Ройсс. И даже той светлой тоски, которую следовало испытывать по девичеству, с которым я сегодня распрощалась, не было. Скорее наоборот, я чувствовала себя безгранично счастливой, что эта свадьба всё-таки состоялась и что мы с Людвигом наверняка будем вместе.
— А с Казиком?
— Ну, — фыркнул Людвиг. — Он не Казик, зовут его иначе… Знал, что ему точно не следует рассчитывать на хорошую должность, потому придумал себе новое имя, сделал фальшивые документы, создал иллюзию — надо же, а я и не догадывался, что верховный инквизитор тоже одаренный! — и успешно продолжил жить. Увы, его погубила жадность.
— Он решил, что имеет право получить наследство фон Ройсса?
— Да, — муж придвинулся ко мне поближе, сгребая в охапку, и я вздрогнула, чувствуя, как его руки скользят по моей обнаженной спине. — Подумал, что знает мои и твои слабые места, ведь меня он якобы воспитывал и обучал, а тебя чуть на костре не сжег, вот и совершил, так сказать, попытку… Ничего, посадят. За фальшивые документы, за самоуправство, в конце концов, за то, что такой фиктивный брак, шитый белыми нитками, развалить не смог.