Личная воровка герцога
Шрифт:
Лорды молча орудовали ножами и вилками, делая вид, что Александры за столом вообще нет. Пожав плечами, девушка ухватилась за вилку с широким, в виде лопатки основанием, имеющей пять зубцов и аккуратно переложила к себе в тарелку небольшой кусочек запеченной рыбы, добившись, чтобы по пути к ней она не развалилась. Порыскав голодным взглядом по столу, но не найдя чего-то более-менее приличного, она решила попробовать местной каши. Вот только здесь ее ждал сюрприз: она была твердой, как позавчерашний хлеб. Не подав виду, что удивлена, девушка осторожно отрезала солидный кусок и бросила рядом с отвоеванной ранее рыбой. Взяв нужные
Альбрехт, заметивший небольшую заминку, ехидно поинтересовался:
– Что-то не так?
С трудом проглотив местный шедевр кулинарии, девушка отпила красного вина, отметив, что хотя бы это здесь умеют делать на достойном уровне и спокойно проговорила:
– Все не так.
Не ожидавший такой откровенности, герцог чуть нахмурил тонкие светлые брови:
– Не хотите раскрыть нам подробности?
Александра как раз в этот момент увидела перед собой соус в богато инкрустированном агатами, серебряном кувшинчике и с надеждами ухватилась за него. Не в интересах Марты врать, что Джошуа небожитель по сравнению со всеми остальными, может хотя бы с его стряпней пища покажется более съедобной.
– А зачем?
Валлар кинул приятелю предостерегающий взгляд и уткнулся в свою тарелку, полностью абстрагировавшись от происходящего. Герцог напротив не притрагивался к еде, предпочитая обедать только вином, и наливал себе уже третий по счету бокал.
– Просто потому, что я так хочу.
– Ну и хотите себе на здоровье, я-то тут при чем?
Девушка была голодна и злилась на то, что ей никак не дают удовлетворить свои обычные потребности. У нее было правило, которое она переняла еще у деда: всему свое время, пище одно, делам другое. И она не видела никаких причин для того, чтобы сейчас взять и все поменять, только потому, что одному с рождения избалованному белобрысому недомерку так захотелось.
Альбрехт спокойно улыбался и мысленно представил, как браслет нагревается. Девушка как раз думала, выплюнуть ли ей кусок рыбы, вымоченный в белом соусе, который по вкусу походил на оконную замазку или это будет слишком. Почувствовав сильное жжение в руке, которое перешло в нестерпимую боль, она с тихим шипением задернула рукав и изумленно уставилась на браслет: он накалялся прямо на глазах. Плохо соображая, что она делает, девушка вскочила и яростно затрясла рукой. Увидев, как Сандра пляшет у стола и отчаянно ругается какими-то непонятными ему словами, граф недовольно повернулся к улыбающемуся Альбрехту и прикрикнул:
– Прекрати немедленно!
Острая боль тут же прекратилась, но обычная, ноющая, какая бывает при сильном ожоге, осталась. Александра не доверчиво рассматривала запястье, на котором вспухли самые настоящие волдыри. Первый болевой шок начал постепенно спадать и на глазах девушки навернулись слезы, она прекрасно слышала, что сказал Валлар и, хотя не понимала, как герцог мог быть причастен к этому происшествию, с ненавистью уставилась на него. Слезы, не получив разрешения течь, застыли на длинных ресницах и в скором времени высохли.
Не чувствуя себя не правым, напротив, считая, что эту выскочку надо поставить на место сразу и даже хорошо, что таким жестоким методом, лениво поднялся из глубокого кресла, и четко печатая блестящими ботинками-лодочками шаг, направился к девушке. Александра выпрямилась, отсчитывая, сколько шагов осталось до нее, и едва герцог приблизился, коротко размахнулась и впечатала мужчине полновесную оплеуху, мало имеющего общего с обычной женской пощечиной.
У Валлара, глядя на то, как стремительно наливается краснотой и опухает левая сторона лица Хонштейна-старшего, выпал из пальцев нож, которым он до этого примеривался к запеченному ежу. Понимая, что секунда-другая и от девушки, позволившей себе дотронуться до владетельного герцога, в сторону которого боялись коситься даже императорские отпрыски, граф вскочил и, отдернув Александру, быстро спрятал ее себе за спину.
Девушка прекрасно понимала, что рискует всем, но униженно просить прощения не собиралась. Пусть этот монстр летит в ад ко всем чертям, пусть даже и с ней. Там она сумеет выбить себе местечко погорячее, чтобы быть рядом с обидчиком и подкидывать ему дров в котел.
– Даже не думай, - глядя другу прямо в глаза, твердо проговорил Валлар.
– И это говоришь мне ты? – прошипел герцог, однако, не делая попытки как-то обойти мужчину.
Он готов был собственноручно оторвать ей голову, и ему не нужно было для этого пользоваться браслетом. От подобного шага останавливало только то, что эта девица была нужна ему, как воздух. Только он начал сомневаться, пойдет ли она с ним по собственному желанию и не знал, что ждать от нее в дальнейшем: такие существа, как она, не успокаиваются.
Когда-то у него был подобный конь, сколько кнутов он об него стесал, чтобы тот приноровился к седлу и не скидывал его, когда ему надоест нести всадника, было просто не счесть. Он падал, обтекал кровью, варился на жаре, куда Альбрехт специально ставил его и не давал при этом питья, но не смирился. В назидание всем и скрепя сердцем, что так и не сумел справиться с диким мустангом, как-то ранним утром он добил его, чтобы больше не мучить ни его, ни себя. Ветер, а именно так его звали, принял это решение с благодарностью.
– Ты видел, что она сделала?
Валлар видел, и как к этому отнестись не знал, но калечить ценный трофей не хотел:
– Видел и давай успокоимся, сядем и все проясним. Ты ведь даже не ввел девушку в курс дела, сразу набросился. Она ведь понятия не имеет: где оказалась, ни кто ты такой, и уж тем более не знает, что за украшения ей придется носить до конца своих дней.
Альбрехт и сам прекрасно это знал, но оставлять все как есть, не имел права, иначе его авторитет, который он зарабатывал буквально потом и кровью на протяжении многих лет, в одночасье рухнет без возможности восстановления.
– Все равно будет наказана.
Продолжая испытывать незаслуженную боль от сильного ожога, и услышав, что ей предстоит за это ответить еще, не выдержала и выглянула из-за спины нежданного защитника:
– Вам видимо понравилось?
Вообще, Александра имела в виду оплеуху, но на ее счастье герцог подумал о браслете и неопределенно качнул головой:
– Я могу обойтись и без физического наказания, но поверь, узнав, что тебя ждет, ты бы с радостью поменяла его на еще одно такое же украшение.