Личная воровка герцога
Шрифт:
Портной суетливо переминался с ноги на ногу:
– Леон, леди Сандра, зовите меня просто Леоном.
Девушка кивнула, ей по большому счету было все равно, как и кого называть:
– Уважаемый Леон хочет снять не только общие мерки, но и более индивидуальные, для которых мне надо раздеться, поэтому он и просит вас выйти.
Альбрехт и без ее комментария знал, чего добивается портной, поэтому неоднозначно хмыкнув, вернулся к своим документам:
– Его просьба отклоняется без рассмотрения: он и без этого сможет снять все нужные мерки, я ведь не хватаю мастера за руки.
Саша
– Хорошо, а моя просьба?
Альбрехт помахал перед своими глазами какими-то карточками и сделал вид, что не понимает, о чем идет речь:
– Просьба? Так вы же ничего не просили.
Саша едва сдержала улыбку: это могло длиться до бесконечности, герцог мог делать и говорить все, что угодно и это воспринималось нормой, здесь именно он и бог, и судья. Что ж, если Альбрехт хочет добиться от нее скандала или мольбы, то ждать ему придется еще очень долго.
К счастью, у портного остались еще зачатки достоинства, и хоть он трясся так, что пенсне, едва ли не сваливалось с широкого носа, пробормотал:
– Но ваша светлость, ведь это не совсем удобно… Леди Сандра… Мы ведь должны еще обсудить с ней несколько наиболее подходящих ей фасонов, ее вкусы…
Альбрехт бросил документы на стол, уселся на них сверху, беспечно болтая мыском сапога и жестко выдал:
– Никаких обсуждений с леди Сандрой. Вам ведь плачу именно я и мы уже договорились, вы должны подготовить за два дня: за сегодня и завтра.
Леон пришел в ужас, вытаращил на господина водянистые голубые глаза с красными прожилками полопавшихся сосудов. И без того красный лоб покрылся испариной:
– Но ваша светлость, помилуйте, как я успею пошить целый гардероб за столь малое время?
Герцог покосился на старательно изображавшую равнодушие леди Сандру и пояснил старику:
– А вам и не надо ничего шить, подберите из готовых вариантов.
У Сашки потемнело в глазах, но ни один мускул на каменном лице не дрогнул: опять ее сравнивают с любовницами герцога. Ей конечно до этого нет никакого дела, но ведь все равно в подобной ситуации нет ничего приятного.
Герцог натянул бледные губы в слабом подобии улыбки:
– Ушьете.
Понимая, что на этом разговор исчерпан, портной повернулся к Александре и сложил ладони в умоляющем жесте. Девушка молча скинула с себя хламиду, стараясь чтобы свиток при этом не выпал из укромного места. Пройдя обратно на середину кабинета, она специально развернулась к герцогу спиной и принялась медленно разматывать веревку, благодаря которой юбка все это время держалась на месте. Стоило ей это сделать, как последняя деталь одежды тут же упала к ее ногам.
Сашка все с тем же лицом, безразличным ко всему происходящему, перешагнула ее, встала боком и принялась стаскивать с широкой резинки чулка специально крепление, которое держало телефон и несколько приятных сердцу мелочей. Все это время, она не переставая, следила краем глаза за реакцией герцога, но тот был крепким орешком, попробуй, удиви такого сухаря второй раз видом своего нездешнего белья.
Не зная, зачем она это делает, но ей хотелось вывести мужчину из себя любым способом. Она подумала и плавно выгнулась так, чтобы согнутая в колене нога казалась еще длиннее и стройнее, а зад выгодно подчеркивался тонкой черной полоской боди. Закусив губку так, чтобы она наливалась краснотой и казалась пухлее, чем есть на самом деле, Сашка принялась поправлять чулок, натягивая резинку чуть выше и время от времени проводя ладонью по ноге.
Как герцог не старался показать, что ему все это не интересно, она видела, что зрачки зеленых глаз партнера все же дрогнули, и он с трудом удержался от того, чтобы не отвернуться. Рядом, не замечая возникшего напряжения между своим господином и молодой леди, одетой в невероятно откровенную комбинацию, закудахтал Леон. Он впервые в жизни видел нечто подобное, хотя за семьсот лет чего только не встречал.
Взяв трясущимися руками свой сантиметр, он вновь закружил вокруг Александры, все это время не сводящей глаз с герцога. Неосознанно принимая вызов, мужчина следил за каждым ее движением, не понимая, как мог раньше думать о ней, как о тощем угловатом подростке. Леон, спросив разрешения, снял с головы леди Сандры безобразный чепец, что-то задел и волна разноцветных светлых волос упала ей на спину. Девушка в одну секунду стала похожей на фарфоровую статуэтку.
Это была ухоженная особа, с идеально гладкой кожей, чей загорелый цвет только подчеркивал изящность линий миниатюрного тела. Ей даже не надо было ничего делать, любое движение кричало о природной грации девушки: как он мог не видеть этого за безобразной одеждой служанки, ведь все было на поверхности. Ему просто было не интересно, это только сейчас, зацепившись взглядом за ее демонстративно-зовущие движения, он начал видеть в ней не только способ достижения своих целей. Зачем он решил отдать ее в руки Тротулы, чтобы лишний раз унизить? Сандра вполне может промолчать, сделав вид, что не заметила, но не простит.
Пока Леон восхищался блестящими волосами этой маленькой женщины, которая не обращала внимания на свою наготу и тепло, словно солнышко искренне улыбалась портному, герцог, пользуясь тем, что она перестала смотреть в его сторону, скользнул взглядом по ногам девушки.
Альбрехт против воли уставился на беззащитно оголенные щиколотки, тонкие и чуть вытянутые, говорившие о породе леди Сандры и задумался: отправить девушку в Асадаль одну онне сможет. Ей обязательно нужно будет взять с собой служанку, чтобы не было каких-то ненужных разговоров, но главное, чтобы было кому за ней присмотреть.
От хмурых мыслей герцога отвлек радостный вскрик старика Леона, он целовал смеющейся девушке кончики пальцев и уверял, что постарается сделать для нее нечто удивительное, чтобы подчеркнуть ее свежесть и красоту. Внутри герцога шевельнулось что-то черное и мохнатое, грозившее перерасти в неконтролируемую ярость, о которой в Эдрахе ходили жуткие легенды.
Приподнявшись со стола, Хонштейн-старший процедил:
– Вы сделали все, что вам нужно?
Услышав холодный тон господина, Леон осекся и испуганно посмотрел в его сторону: