Личная жизнь генерала
Шрифт:
Бьянка. Моя Бьянка. Её запах сводит с ума. Все мысли мгновенно сбегают вниз, когда рядом Бьянка. Она как хорошее вино: терпкое на языке. Испробовав раз, хочется пить его снова и снова.
Мало, что ли, блондинок на этой земле? Вон Ребекка тоже блондинка. Натянула на себя парик и думает, что я лох. Пусть думает. Я ей в этом не мешаю.
Двадцать пять минут полёта… Всего-то, а показалось, что часы остановились.
Смешно. Не правда ли, смешно? Я сбегаю от невесты к любовнице, наставившей мне рога. И не затем, чтобы намотать её волосы на кулак и сделать больно. Я лечу разобраться с шантажистами, я лечу продать дом. Кому я вру? Я лечу, чтобы увидеть её. Прикоснуться к ней. Попрощаться с ней. Я лечу к своей Бьянке. Почему же так больно? Я раньше уезжал, мог не появляться неделями, и мне не было больно. Почему же так ноет сердце? Почему оно не хочет слушать голос разума?
Я зашёл в дом. Обошёл все комнаты. Мне надо было идти к ней, а я словно трус оттягивал встречу. Наконец, решился.
Оперся на дверной косяк и смотрел на её сгорбленную спину. Я видел, что она дрожит, и мне хотелось подойти, обнять и согреть её. Ах, если бы это был сон. Пусть бы этот ребёнок был мой. Или пусть бы её изнасиловали, но не сама, не по своей воле… Наверно, я бы простил и… принял. Вопреки и назло всему свету. Да они ещё лицемернее. Я бы в открытую её простил. Только бы не сама. Словно мантру повторял про себя я эти слова.
– Господин генерал, шантажистов взяли, – услышал он позади себя.
– А? Что? Хорошо, ко мне в подразделение отвезите. Я лично буду допрашивать.
– Готовьтесь, будет скандал. Там Лара Скруч…
У генерала аж челюсть свело. Лара Скруч – ещё та потаскушка, дочь одного из министров, баронесса. Это она наступила Бьянке на руку в день их знакомства. Высокомерная, наглая, не гнушающаяся ничем. Словно липучка преследовала генерала. Пыталась поддеть Бьянку при каждом удобном случае.
– Там ещё вторая есть, её подружка.
Бьянка вздрогнула, повернула голову, спустилась с подоконника. Подошла к генералу. Склонилась. Покорно, как это следовало делать простолюдину перед знатью.
– Здравствуй…те. Господин генерал. Кто моя подружка? – она была бледнее полотна.
– Флора Цвет.
– Ах, Флора… Она меня пригласила на день рождения, – девушка говорила, не поднимая головы.
Офицер удивлённо посмотрел на Бьянку:
– У Флоры день рождения первого апреля.
Георг сделал знак оставить их.
Она робко подняла свои глаза. Посмотрела на него. Сдерживалась, чтобы не заплакать:
– Куда меня? В тюрьму?
Он положил ей руки на плечи. Большими пальцами поддел скулы, поднимая голову. Посмотрел на губы. Такие сочные. Теперь обкусанные:
– Ты зачем грызёшь свои губы? Почему не красишься? Ты ещё пока что моя содержанка. Контракт не разорван. Тебя отвезут на квартиру, будешь жить там, пока не купишь жильё. Как только дом продадут, я пришлю риелтора, чтобы подобрали тебе. Ты так и не хочешь назвать имя отца ребёнка.
– Я не знаю его, – выдохнула. Потянулась руками, потянулась губами.
Но он отстранил, властно. Без права на попытку.
– Я ещё не решил, что с тобой делать. Но ты сама понимаешь, мне нет смысла тебя содержать, если я не получаю услугу.
– Я… я готова, я могу, – поспешно ответила она.
– Посмотрим позже. После допроса.
Она пыталась поймать его руку. Прикоснуться к ней губами.
– Георг, я не виновата перед тобой.
– Тебя изнасиловали?
– Да. То есть, нет, – выдохнула обречённо. – Я не помню, – она понимала, что надо ему всё объяснить, но как объяснить? Как найти слова? Столько раз она репетировала сама с собой. И вот он, перед ней, а она не знает, с чего начать.
– Я пошёл, – ей показалось, что он улыбнулся. – Заеду к тебе после допроса. Тогда и поговорим. Хорошо?
И от этих слов в груди затеплилась надежда.
Лара вела себя нагло, называя Бьянку падшей женщиной.
– Георг, ты отверг меня, а посмотри, чем она занималась. Смотри, какой интересный фильмчик. Я собиралась тебе показать. Если бы она была не виновата, разве стала бы платить?
Начало фильма его забавляло. Ну, танцевала со стриптизёром. Ладно. Что в этом такого? Это артисты, на то и существуют, чтобы заводить публику.
Вот Бьянка повернула лицо к экрану, послала воздушный поцелуй.
Губы Георга тронула улыбка. «Наивная девочка, почему мне не рассказала? Я бы попросил передо мной также по-тан-це-вать». То, что произошло дальше, заставило эту самую улыбку приклеиться.
Вздохи и охи – была самая малость.
Он не мог оторвать своего взора от изображения, где она бесстыдно раскрывает свои бёдра. Она приподнимается на локтях, улыбается. Собеседника не слышно, его слова заглушены музыкой. Но он видит эту пьяную улыбку. Язычок соблазнительно облизывает губы, в той самой манере, как делать умеет только она. Её согласие, данное кивком. Её наклон головы, когда она рассматривает партнёра.
Другой ракурс… Девушка прогибается в пояснице. Её пальчики крепко держаться за мужские бёдра…
И эти звуки… Протяжные звуки страсти, вплетающиеся в мелодию.
Фильм закончился. А он сидел и тупо смотрел в экран, словно ждал, что оттуда сейчас покажется головка Бьянки и раздастся голос: «Розыгрыш!»
Но время шло, а слова не прозвучали.
Наконец, он отмер, вызвал к себе адъютанта.
– Лавр, проверить на монтаж.
– Уже направлено. Есть предварительное заключение. Прости, Георг, но это не монтаж. Георг, она пьяна. Её напоили.