Личное одолжение
Шрифт:
Шеннон ел медленно, всеми порами впитывая душевную семейную атмосферу. Ароматы жареного мяса с густой подливкой и запекающихся в плите яблок были лучше всех благовоний мира.
— Уж не знаю, что вы сделали, — обратилась к нему Салли, — но только Клэр выглядит значительно лучше! Правда же, Пол?
Муж поднял глаза от тарелки:
— Ма, ты ведь знаешь, как дочке неприятно, когда мы говорим так, словно ее тут нет.
Салли виновато улыбнулась Клэр, но она лишь удивилась, как это вообще возможно хорошо выглядеть в присутствии Шеннона. Она решила, что матери
— Давайте поговорим о вас, Шеннон, — весело проговорила Салли, переводя на него свой добродушный взгляд.
Шеннон увидел, что Клэр пристально смотрит на него — с любопытством и каким-то затаенным чувством, от которого у него вдруг заколотилось сердце. Ему не хотелось быть невежливым, и, помедлив, он с холодком в голосе признался:
— Обычно, Салли, я ни с кем не откровенничаю.
— Это почему же?
Пол запротестовал:
— Кисонька, человек имеет право на секреты, разве нет?
Салли понимающе усмехнулась.
Шеннон кашлянул, размазывая вилкой пюре. Ему стало очевидно, что от дружелюбных расспросов Салли не уйти.
— Моя работа связана с делами чрезвычайной секретности.
Его объяснение прозвучало резковато — он надеялся, что на этом расспросы прекратятся.
— Но, право, — с мягким смешком продолжала Салли, — вы можете, например, сказать мне, женаты ли вы. Или рассказать о ваших родных.
Наступило напряженное молчание. Шеннон положил вилку, стараясь спокойно отнестись к расспросам, понимая, что за ними не стоит ничего дурного. Пол бросил извиняющийся взгляд. Но Клэр смотрела на него с нескрываемым интересом, явно ожидая ответа.
Шеннон почувствовал, как к его шее и щекам приливает кровь. Воспоминание о семье пронизало его мучительной болью. Ему показалось, что всколыхнувшееся горе на мгновение отняло у него все жизненные силы…
И тут он встретился с сочувствующим взглядом Клэр.
Шеннон стремительно встал, чуть не уронив стул.
— Извините, — хрипло проговорил он, — я сыт.
Клэр заметила боль в глазах Шеннона, уловила с трудом сдерживаемое чувство горечи в его голосе. Повернувшись, он молча вышел из комнаты.
— О боже, — прошептала Салли, прижимая пальцы к губам, — я не хотела его огорчать…
Протянув руку, Клэр сжала ее пальцы. Хоть она и немая, но, по крайней мере, может успокоить мать прикосновением.
Пол откашлялся:
— Ма, он человек замкнутый. Разве ты этого не поняла?
Салли виновато пожала плечами:
— Наверное, поняла, Пол, но ты же меня знаешь — вечно во все лезу… Может, мне пойти за ним и извиниться?
— Просто оставь его в покое, ма, и он оттает, — посоветовал Пол.
— Не знаю, — расстроенно прошептала она. — Когда я спросила его о родных… Вы видели его
Кивнув, Клэр выпустила пальцы матери. Она и сама думала о том же. Шеннон очень болезненно воспринял вопрос о семье: на мгновение в его глазах отразилась мука. Клэр охватило желание обнять его и успокоить, сказать, что все будет хорошо. Но будет ли?
Ей так хотелось бы успокоить мать, ведь в ее вопросах не было ничего обидного. Просто Салли — человек теплый и общительный. Но Клэр было понятно и то, что Шеннону эти вопросы неприятны. Она попробует объясниться с ним, когда они останутся вдвоем, — ведь ее нужно проводить домой: отец никогда не разрешает ей возвращаться в темноте одной.
Почему ей хочется узнать Шеннона? Ведь она впервые увидела его всего несколько часов назад. Конечно, то, что он друг Найджела, говорит о чем-то. Со слов Шейлы Клэр знала, что Найджела окружают только преданные и порядочные люди. Но в то же время, это — наемники, люди жесткие. Клэр никогда не имела с ними дела. По правде говоря, она вообще редко общалась с мужчинами, особенно своего возраста. Она не надеялась, что сможет сгладить неловкость между матерью и Шенноном, но все же решила попытаться. Иначе мать будет нервничать каждый раз, когда он будет садиться за стол.
Шеннон сидел в гостиной, делая вид, что смотрит телевизор, когда из кухни вышла Клэр. Он не решался посмотреть на нее, пока она не протянула ему какую-то записку. Он заметил в ее глазах неуверенность, нескрываемое сочувствие. Невольно он напрягся, зная, что уже причинил окружающим обиду своей резкостью. В записке было сказано: «Проводите меня домой, пожалуйста». Устоять перед ее умоляющим взглядом было невозможно.
Ничего не сказав, он смял бумажку, встав, направился к двери. Хороший повод, чтобы проверить ее дом и окрестности. Когда он открыл перед ней дверь, и она прошла мимо, он снова напрягся: его окутал нежный аромат ее духов.
На улице смеркалось, серое осеннее небо напоминало, что скоро совсем стемнеет. Шеннон чутко прислушивался, не раздадутся ли какие-нибудь настораживающие звуки. Правда, он и не представлял, какие звуки характерны для этих мест. Так что пока ему придется все время быть начеку. Непривычных запахов не ощущалось, глаза не замечали чего-то необычного в темном саду.
Оказалось, что у Клэр в доме нет электричества. Стоя в дверях, Шеннон наблюдал, как она зажигает керосиновую лампу. Под ее ногами поскрипывали половицы.
Клэр нашла блокнот и ручку и жестом пригласила Шеннона сесть рядом с ней за стол. Озадаченный, Шеннон уселся, наблюдая, как она пишет что-то на листочке.
Дописав, она повернула блокнот. Шеннон взглянул на записку и вслух прочел ее вопрос:
— «Шеннон — это имя или фамилия?» — Поморщившись, он качнулся на задних ножках стула. — Это фамилия. Так все меня зовут.
На листочке появился следующий вопрос: «А как ваше имя?»
Шеннон хмуро размышлял. Он не мог забыть строжайшего приказа Найджела: ему необходимо заставить Клэр вспомнить, как выглядел нападавший на нее. Значит, ему надо завоевать ее расположение. Ее доверие.