Личное одолжение

Доктор придвинул к себе историю болезни и взглянул на нового пациента.

Жесткое, ничего не выражающее лицо. Черные коротко остриженные волосы. Высокий лоб, загорелая до бронзы кожа. Глаза немигающие, чуть изогнутые брови, желваки на щеках и… чуть уловимая улыбка на иссушенных губах. Солдат, не раз рисковавший жизнью.

А что у него внутри?

Так… человек, которого преследует прошлое… резко нарушено душевное равновесие… кошмары…

Он еще раз глянул на пациента.

Господи,

да он здоров как бык.

А вот она — сколько же ей пришлось пережить! И ничего, мы ее выходили. А с ним как быть? Хорошо хоть бросил свою опасную работу. Первый шаг сделан. А пока пусть попьет травки. Вот еще тема для профессорской лекции: на протяжении всей истории человечества лекарственные растения занимают почетное место в медицине как единственное в своем роде лечебное средство.

Тьфу, о чем он думает, оставим лекции на потом.

— Травка, травка, — по инерции произнес профессор.

Его недавняя пациентка, вечно утопающая в своих огородных травах, словно угадав его мысли, кинулась к нему:

— Доктор, живая природа помогает?

Он отложил справки и с понимающей улыбкой ответил:

— Девочка, исцеляет любовь!

— Шеннон, твое следующее задание — личное одолжение мне.

Найджел Ньюмен сидел со своим другом и подчиненным в маленьком ресторанчике. Лицо Шеннона было непроницаемым, только жесткие синие глаза чуть поблескивали, выдавая его заинтересованность.

— Послушай, — негромко проговорил Найджел, стараясь сохранить ровную интонацию, — нравится это или нет, но я хочу дать тебе задание, связанное с женщиной.

Внешне Шеннон казался совершенно спокойным: он сидел на стуле, сложив руки на груди. Но все, кто был с ним знаком, знали, что он никогда не расслабляется — это только видимость. Бесстрастно взглянув на Найджела, он ответил:

— Не могу.

— Придется.

Шеннон положил руки на стол:

— Я говорил тебе: я не имею дела с женщинами.

— По крайней мере, выслушай меня! — попросил Найджел.

— Это ничего не изменит.

В серых глазах Найджела читалась усталость.

— Просто сиди и слушай.

Неожиданная волна тревожного предчувствия вызвала горечь во рту. Шеннону вдруг показалось, что этот человек, который был ему другом со времен Иностранного легиона в Африке и первых вылазок в дебри Южной Америки, превратился во врага.

— Дело касается кузины Шейлы, — начал объяснять Найджел, устало растирая виски. Он имел в виду свою жену, которая опекала Шеннона настолько, насколько он позволял. — Это важно для меня и для нее, и мы хотим, чтобы этим занялся именно ты. Это — личное, понимаешь?

Шеннон нахмурился еще сильнее и сжал губы.

— Кузина жены Клэр Коннэли приезжала навестить нас, я тебе уже рассказывал. Так вот, насколько нам удалось выяснить, на обратном пути, когда она ждала автобус в Нашвилле, с ней заговорил какой-то мужчина. Через несколько секунд его убили выстрелом в упор, прямо на ее глазах. Мы думаем, что Клэр видела убийцу — он стрелял и

в нее, потому что она была свидетельницей преступления. Пуля задела голову, но каким-то чудом повреждений мозга не было. Она два месяца находилась в коматозном состоянии. Месяц назад Клэр пришла в себя, и я надеялся, что она наведет нас на след убийцы, но она не может вспомнить, как он выглядел. И еще, Шеннон, — она не может говорить.

Найджел устало потер руки, голос его был полон неподдельной тревоги.

— Психиатры утверждают, что она лишилась речи не из-за повреждений мозга, а из-за пережитого ужаса. Она загнала в подсознание все произошедшее и поэтому не может описать убийцу. Шейла ездила в Теннесси на неделю, после того как Клэр выписали из больницы, надеясь, что она начнет говорить. Но прошел уже месяц, а она по-прежнему нема.

— Я знаю о такой немоте, — негромко проговорил Шеннон. — У женщин и детей в Северной Ирландии это недомогание…

— Вот-вот, — с болью в голосе перебил его Найджел, — семейство Коннэли, как и ты, — выходцы из Ирландии. — Мы с женой и решили, что только ты можешь понять и помочь.

Раскрытые ладони Найджела тоже, казалось, взывали о помощи.

— И это не все, Шеннон. Мне нужно, чтобы ты охранял Клэр. Есть основания думать, что, как только убийца узнает о ее выздоровлении, он попытается до нее добраться. Я считаю, что Клэр пострадала при выяснении отношений наркомафии, но фактов у меня слишком мало. Ключ ко всему — память Клэр, и преступники не могут рисковать тем, что она вспомнит. Пока она лежала в больнице, ее охраняла местная полиция. Я даже отправил туда одну из работающих на меня женщин. Когда Клэр выписали, я велел ей пожить на ферме у родителей, в горах. Обычно она живет и работает в небольшом городке неподалеку — учит детей-инвалидов… Она мне родня, Шеннон! Шейла ужасно расстроена: они с Клэр близки, как сестры. Я хочу поручить это дело моему лучшему работнику — а это ты.

Пристально взглянув на шефа, Шеннон спросил:

— Я буду личным охранником?

— Да. Но Клэр и ее родители не подозревают, что ей все еще грозит опасность. Я не хочу, чтобы они знали, почему ты там появился. Им и без того тяжело — они чуть не потеряли дочь. Спокойствие — главное, что необходимо для выздоровления Клэр. Я связался с ее отцом Полом Коннэли и сказал ему, что ты — друг, которому нужно немного поправиться. Пол знает, что у меня за компания, и имеет представление о том, чем мы занимаемся. Я сказал ему, что ты только что вернулся с долгого и трудного задания и хочешь передохнуть.

Шеннон пожал плечами: это было достаточно близко к истине. Однако продолжал упрямиться:

— Я никогда не беру заданий, связанных с женщинами, Найджел.

— Знаю. Но тут мне нужен ты, Шеннон. С первого взгляда дело может показаться простым, но на самом деле это не так. Будь начеку. Я сейчас стараюсь разузнать, что за наркогруппы там работали. Этим занимаются мои люди в Южной Америке, и я держу связь с полицией Нашвилла. Есть подозрения, что тут работал картель Мартинеса.